Градостроительный конфликт как способ оздоровления города
По заказу администрации Владивостока РосНИПИУрбанистики разрабатывает Концепцию внесения изменений в генплан города. Со специалистом по работе с градостроительными конфликтами в городском планировании поговорил корреспондент «Новой во Владивостоке».
— Елена Борисовна, вы побывали во Владивостоке. Чем он похож на другие города России, чем отличается?
— Общая проблема российских городов состоит в том, что в принятии градостроительных решений доминируют частные, а не общегородские интересы. В этой ситуации инвестиции не развивают, а уничтожают градостроительный потенциал. Результат: идет масштабное строительство, а жить в городе все дискомфортнее. В этом Владивосток похож на другие города России. Но во Владивостоке дисбаланс между частными и общегородскими интересами, на мой взгляд, достиг крайней степени. Меня как человека, впервые посетившего Владивосток, поражает разрыв между уникальным градостроительным потенциалом города и тем, как он утилизируется в совершенно типовых форматах. Баланс интересов должны обеспечивать генплан и правила землепользования и застройки. Они есть, но не работают. Почему? Проблема только частично связана с качеством самих документов. Даже если создать наилучший генплан, он не будет работать, когда частные интересы сильнее общегородских.
Принято считать, что частные интересы продвигает небольшая группа людей бизнеса, которая выходит за рамки утвержденных градостроительных ограничений и тем самым нарушает интересы большинства. Но на деле градостроительный правовой нигилизм носит массовый характер. Его демонстрируют не только застройщики, которые нарушают действующие градостроительные регламенты или организуют с этой же целью «публичные слушания». Когда человек паркует свой автомобиль на тротуаре или во втором ряду центральной улицы, когда на месте лодочных ангаров на побережье вырастают коттеджи, прихватывая участки пляжа, — это тоже реализация частных интересов за счет общегородских пространств. У всех есть самооправдание: одним негде строить, другим негде парковаться, третьим негде жить… У люмпенов, которые грабят форты, тоже, наверное, есть самооправдание. Правовой нигилизм приводит к тому, что Владивосток растаскивают по кускам, его «пилят» на части, как форты на металлолом. Чтобы переломить ситуацию, нужно не только проектировать изменения в генплан, но и менять общее отношение к проявлениям правового нигилизма в градостроительстве. Общегородские интересы — это не сумма частных интересов. Это ограничения на реализацию частных интересов, что и составляет суть градостроительных регламентов. Пока эти ограничения существуют лишь на бумаге, не работают.
— Особенно страдает от этого исторический центр Владивостока. Его атакуют застройщики, для которых на первом месте — прибыль, а не исторические ценности и гармония. Разрушается дом Смитов («дом Элеоноры Прей») в Почтовом переулке, варварская реконструкция ведется внутри Владивостокского ГУМа… Как найти баланс между сохранением истории и интересами развития города?
— Интересы сохранения истории и развития города не противоречат друг другу. Если не сохраняется история, то происходит не развитие, а деградация. Никакого баланса между интересами сохранения истории и интересами разрушителей исторической среды искать не надо! Нужно стремиться не к балансу интересов, а к балансу сил. Такой силой являются горожане, готовые защищать историческую среду. Именно эта сила формируется сегодня в конфликте вокруг дома Смитов. Группа горожан защищает не конкретный дом — она защищает символический Дом, душу города. Люди борются не с застройщиком, а с равнодушием власти и большинства жителей. Равнодушие к городу, частью которого горожанин является, чувство, что «все равно ничего нельзя сделать», насаждалось десятилетиями. Растаскивание города по частям — результат отсутствия чувства причастности к целому. Исцеление города, восстановление целостности связано именно с преодолением равнодушия. Поэтому для меня диагноз «точки невозврата», поставленный в ситуации этого конфликта, как раз звучит очень оптимистически и означает невозможность вернуться в прошлое состояние тотального равнодушия.
Что касается «атакующих» застройщиков: разумеется, новое строительство необходимо. Застройщики должны получать прибыль от своей деятельности, но не за счет застройки уникальных общегородских территорий. Во Владивостоке это исторический центр, сопки и побережье. Задача Концепции и состоит с том, чтобы выработать для застройщиков новые правила игры с учетом их интересов, но в рамках указанных ограничений.
— Город трясет от точечной застройки — навскидку назову пару десятков адресов. Люди протестуют, но механизмы гражданского общества не работают. Или тот же отель «Хаятт» на Корабельной набережной, против возведения которого безрезультатно выступала архитектурная общественность, — он, кстати, до сих пор не достроен и тянет все новые деньги из краевого бюджета… Иной раз даже появляются судебные решения о демонтаже той или иной конструкции (как, например, в ситуации с гостиницей «Арбат»), но еще ни разу ничего не снесли. Может, пора создать прецедент?
— «Гражданское общество» сегодня составляет небольшая группа людей, которые отстаивают общественные ценности. Становление гражданского общества начинается именно с этой группы, и данный процесс невозможен без конфликтов. Общественный протест против строительства в 60-х годах ХХ века башни Монпарнас в Париже привел к запрету возведения небоскребов в исторической части города. До этого ценность «небесной линии» Парижа не была актуализирована. Ценностный конфликт — импульс, с которого начинается становление гражданского общества.
Призывы к «сознательности» (пример — видеописьма главному архитектору города с просьбами сохранить среду вокруг дома Смитов) или попытки использовать судебные процедуры в борьбе против градостроительного произвола не всегда эффективны. Чтобы градостроительный конфликт привел к результату, нужна стратегия. Сравним результаты протестов против строительства отеля «Хаятт» на Корабельной набережной с ситуацией борьбы горожан против проекта башни Газпрома в Санкт-Петербурге (кстати, по данным СМИ, проектированием обоих объектов занималась одна и та же фирма). В Санкт-Петербурге горожане победили. Сначала они пытались использовать привычные процедуры: взаимодействовали с властью в судах, призывали вмешаться высшие инстанции. Но вскоре горожане поняли, что власть, ангажированная корпорацией, стремится свести процедуры общественного обсуждения к имитации. Как еще оценить тот факт, что публичные слушания назначаются на 9 часов утра 1 сентября? Общественность сменила стратегию: перестала взаимодействовать с властью и обратилась к мировому общественному мнению, выбрав стратегию наращивания ресурсов за счет публичности в мировом масштабе. Когда к ситуации подключилось ЮНЕСКО, пригрозив санкциями, горожан услышала власть.
Стратегия градостроительного конфликта, в котором общественные интересы противостоят частным, должна быть связана именно с наращиванием ресурсов публичности. В ситуации с ГУМом противник — международная торговая сеть. Следовательно, мишенью стратегии конфликта должен стать имидж этой компании у потребителей ее продукции. Нужно в мировом масштабе рассказать потребителям о том, как Zara обращается с историческим наследием, и призвать к бойкоту товаров этой сети. Убеждена, что западного потребителя так же, как и меня, потрясут фотографии «до» и «после»: исторические интерьеры — и то, как их изуродовали представители сети. На Западе, где гражданское общество сильно, репутационные риски представляют действительную угрозу для бизнеса. Поэтому бизнес уважает общественные ценности и самоограничивает стремление к прибыли.
В ситуации точечной застройки нарушаются локальные интересы жителей и права собственников квартир. Точечная застройка уменьшает у людей, уже живущих на этой территории, количество благ, которые были запроектированы по нормативам на определенное число жителей. Если число жителей увеличивается, но не увеличивается количество благ (зеленых зон, парковок, детских садов), то, соответственно, качество жилой среды и стоимость уже построенной недвижимости снижается. Это тоже явление правового нигилизма — неуважение прав собственности. Простых рецептов тут нет, но укажу на информационно-правовой аспект ситуации. Горожане практически не оснащены знанием о своих правах в сфере градостроительной деятельности. У нас есть право на эту информацию, но на деле получить ее достаточно сложно. Жители вынуждены действовать в режиме реагирования — когда маховик точечного строительства уже запущен, а застройщик уже вложил деньги в проект. Я бы на месте городских депутатов озаботилась созданием доступной правовой информационной среды, вплоть до того, чтобы в каждом городском дворе, микрорайоне был большой плакат, на котором помещены план, правила застройки на конкретный участок, действующие регламенты и ограничения. Когда все знают свои права, мобилизовать жителей на защиту этих прав гораздо легче. В прозрачной правовой среде сложнее принять решение в пользу застройщика, но в нарушение прав жителей, сложнее организовать псевдослушания.
Что касается «создания прецедента», у меня почему-то твердая уверенность, что таковым станет снос незаконной постройки рядом с домом Смитов. В этом конфликте общественность создала необходимый ресурс публичности, и власть уже не может остаться в стороне.
— Тут и там растут торговые центры. Нужны ли они городу в таком количестве?
— Ничего нового не добавлю к тому, что уже написано во всех учебниках по урбанистике: торговые центры уместны только на окраинах, на вылетных магистралях. Но российские города и социум, в котором десятилетиями насаждалась культура антипотребления, аскетизма, должны «переболеть» торговыми центрами. В европейских городах этот формат уже мало востребован, торговые центры демонтируются или перепрофилируются, что неизбежно произойдет и во Владивостоке.
— Что делать с пробками? Конфигурация Владивостока такова, что объездных дорог просто нет. Запрещать въезд в центр? Развивать общественный транспорт?
— Вот тут и нужны технологии нахождения баланса между разными типами движения — автомобильным, пешеходным, общественным транспортом, велодвижением, передвижением маломобильных жителей (не только пожилых или инвалидов, но и взрослых с детьми, с детскими колясками). Я много ходила по городу и удивлялась отсутствию тротуаров. Горожане сказали мне, что тротуары на улицах исторического центра (например, на Пушкинской) уничтожены несколько лет назад. Концепция «города для автомобилей» нашла свое полное воплощение.
Первые шаги в сторону минимального баланса — это малозатратные меры, направленные на снижение скорости автомобильного движения. Сегодня, наоборот, все транспортные мероприятия — схемы одностороннего движения, подземные и надземные пешеходные переходы, светофоры — направлены на то, чтобы автомобиль двигался в городе на большой скорости. Это делает улицы опасными для пешеходов, особенно для детей, велосипедистов. Для начала я бы ликвидировала одностороннее движение, вернула пешеходам право пересекать улицы на перекрестках во всех четырех направлениях, создала большое количество обычных переходов («зебр») там, где улицы исторического центра превращены в магистрали непрерывного движения. Светофоры нужно отрегулировать исходя не из принципа дискриминации пешеходов, а из принципа их равенства с автомобилистами. Эти меро-приятия не носят кардинального характера. Они не встретят ожесточенного отпора со стороны автомобилистов, но позволят усилить группы горожан, предпочитающих альтернативные автомобильному способы перемещения. Потом уже можно думать о более радикальных и ресурсоемких меро-приятиях, которые вы упоминаете в вашем вопросе и которые многие воспримут в штыки. Но уже будут сильные группы горожан с альтернативными интересами, которые поддержат непопулярные среди автомобилистов меры и начнут сдвигать ситуацию в сторону баланса. Это общий подход к решению городских проблем: создавать в городском социуме силу, которая будет поддерживать проектные решения.
— Делаются первые шаги по децентрализации города (кампус ДВФУ на Русском, оперный театр на Чуркине, арт-центр «Заря»…), но пока Владивосток остается сверхцентрализованным. А если ввести мораторий на застройку в центре, и без того перегруженном строениями, людьми и машинами?
— С недавних пор наметилась новая тенденция: достопримечательностями становятся городские сообщества. Иными словами, центр формируется уже не только планировочными средствами. Центр — там, где сформировалось уникальное локальное сообщество. Эта тенденция на самом деле не нова. Гринвич-Виллидж и Монмартр — сверхдорогие городские районы. Но такими их сделала нищая богема, которая селилась там из-за дешевизны жилья. Развитие города характеризуется цикличностью, центр и периферия с точки зрения привлекательности проживания меняются местами. Задачи децентрализации нужно решать в опоре на собственные ресурсы города, «творчество масс». В том числе и потому, что сегодня проблемой является не только создать нечто, но и поддерживать его функционирование.
Именно на ресурсах городской активности развивается арт-центр «Заря». Разместившись в бывшем цехе, он трансформирует существующую городскую среду, придает ей новое, постиндустриальное качество, задействует креативный потенциал горожан. А кампус ДВФУ сложно назвать примером децентрализации. На мой взгляд, это типично советский подход — сверхцентрализация, когда на «пустом» месте государством реализуется грандиозный проект в предположении, что люди будут специально перемещены на эту территорию под функционирование этого проекта. То, что это проект концентрации образовательных функций, а не индустриальных производств, не отменяет его индустриальной логики.
Постиндустриальная логика городского развития состоит в том, чтобы создать условия для раскрытия потенциала активности самих горожан. Вот сегодня, например, в качестве задачи децентрализации предлагается создание Сити, вынос из центра ряда административных и управленческих функций. Но эту задачу, на мой взгляд, нужно решать с расчетом на будущий образ власти и управления. Для меня этот образ — мэр, который по городу ездит на велосипеде, как в Лондоне, и управленец корпорацией, приезжающий в офис на роликах, как создатель Google. Если мы хотим спроектировать будущее — мы будем проектировать Сити под этот образ власти и управления, а не консервировать прошлое в закостенелых образцах. Создание условий для того, чтобы горожане могли реализовывать на территории города собственные многообразные цели, не нарушая интересов всего городского социума, — именно это, согласно Градостроительному кодексу, и является основной целью современного городского планирования.
___________