Вспоминая август 1991-го
Не нужно путать культуру и цивилизацию. Культура у нас преимущественно европейская, а цивилизация вполне себе российская
Что стоит за расхожим тезисом о конце истории.
«Целили в коммунизм, а попали в Россию» (А.Зиновьев)
«- Нас будет трое, из которых один раненый, и в придачу юноша,
почти ребенок, расскажут, что нас было четверо.
— Да, но отступить!.. — воскликнул Портос.
— Это невозможно, — сказал Атос»
(А. Дюма «Три мушкетера»)
Опять август. В августе 1991 года, по мнению Фрэнсиса Фукуямы, американского философа и идеолога, закончилась человеческая история, достигнув высшей и последней стадии развития человеческой общности — мирового господства либеральной демократии. Об этом он написал в 1992-м. О действительной природе современной демократии мы говорили в предыдущей колонке. Теперь же поговорим о более важных вещах, прежде всего о власти. Поскольку демократия есть всего лишь форма организации власти и одновременно один из способов ее реализации. Если мировая всеобщая управляемая демократия — форма реализации власти, то, что из себя представляет сегодня сама мировая власть?
Что на самом деле произошло в августе 1991?
В августе 1991 года мы приняли новую светскую религию (как полагается с человеческими жертвоприношениями) — веру в демократию, отказавшись от светской веры в коммунизм и не понимая, что мы принимаем вместе с этой новой верой. Все «цивилизованное» человечество убеждало нас отказаться от коммунизма, и будет нам счастье в новом «общечеловеческом доме», про который любил порассуждать М. Горбачев. На самом деле в момент нашего поражения в идеологической холодной войне произошла глобальная трансформация мирового устройства и мировой власти. «Общечеловеческий дом» действительно возник, но совсем не тот, о котором болтал один из самых бездарных руководителей нашей страны. У «дома» появился полноценный хозяин, а у его жителей стойкое «чувство хозяина» (это выражение времен перестройки прекрасно именно своей двусмысленностью). Все институты так называемого биполярного мира, которые были средством согласования и разрешения противоречий двух мировых центров власти, превратились практически мгновенно (с исторической точки зрения) в средства и инструменты мировой гегемонии одного центра власти — США. Все институты мирового порядка (включая ООН) стали средствами реализации мировой гегемонии, а там, где их не удавалось использовать в таком качестве, их просто игнорировали. Гегемон, он потому и гегемон, что свободен в выборе средств. Это тщательно скрывалось. Однако к началу 2000-х годов скрывать это было далее невозможно.
Когда в 2005 году В. Путин назвал крушение СССР «крупнейшей геополитической катастрофой 20-го века», мы 
должны были понять, что речь идет не только о миллионах людей, оставшихся внезапно без Отечества, но прежде всего о крахе мировой политической системы как системы поддержания мира и избегания войны, выстраданной человечеством в ходе двух крупнейших в его истории войн.
Российская концепция суверенной демократии была первой и явно недостаточной (как очевидно сейчас) попыткой рефлексии сложившейся ситуации и «робкого» ответа на нее. К сегодняшнему дню, нам доходчиво объяснили, что никакой суверенной демократии быть не может.
Демократия — лишь религиозное оформление нового мирового порядка, в котором суверен есть только один и для всего мира, и любой, кто будет ему мешать реализовывать свой мировой суверенитет, должен быть уничтожен. «Карфаген должен быть разрушен». Ничего нового. В этом и состояло подлинное содержание конца истории в европейском ее понимании, и об этом стыдливо умалчивал г-н Фукуяма. Европейская история закончилась потому, что мировая гегемония одной страны над миром установилась или, если быть предельно точным, в 1992 году считалось, что ничто больше, после крушения СССР, не должно было мешать ее установлению и реализации.
Идея мирового господства — одна из базовых в европейской цивилизации
Конечная цель истории в подлинном европейском понимании — власть над миром. Ничто другое, со времен Аристотеля и Александра Македонского, на самом деле европейцев и не интересовало по-настоящему. Раздвинуть пределы собственной власти до границ ойкумены — вот подлинная историческая цель, которой вооружил Аристотель Александра, а на самом деле всю европейскую цивилизацию. Империя Македонского, Римская империя, католические империи средних веков, Наполеон, Британская империя, Гитлер. Сегодня США.
Справедливости ради, недолгая цель у русского коммунизма распространить себя на весь мир тоже была. Мы импортировали идею строительства всеобщего коммунистического мира (которым мы как лидеры коммунистического строительства должны были править) вместе с самой идеологией коммунизма из Западной Европы. «Де-факто» от нее отказался уже Сталин к концу 30-х годов, а полностью и «де-юре» отказ от идеи коммунистического мирового господства был зафиксирован вначале в послевоенном устройстве мира, а затем в программном тезисе «о мирном сосуществовании двух систем» и Хельсинкском акте.
Россия дважды в своей истории вставала на пути реализации проектов мирового господства: мы остановили Наполеона и Гитлера. Благодаря России не состоялись претензии на мировую власть для французов и немцев, хотя и те и другие полностью покорили Европу. Кстати, в войне с Россией и Наполеон и Гитлер очень рассчитывали на то, что сами русские снесут неугодную им собственную власть. Для Наполеона это должны были сделать крепостные крестьяне и франкоговорящее европолюбивое дворянство, которым он нес по его собственному мнению «конституцию и свободу», а для Гитлера все обиженные на Советскую власть и Сталина, от белогвардейской эмиграции до коллективизированного крестьянства и репрессированных в Гулаге. Расчеты не оправдались. Сегодняшний американский проект мирового господства полностью покорил не только Европу, но и почти весь мир. То, что Россия как «не до конца согласная» с этим должна быть уничтожена, как Карфаген, есть предмет сегодняшнего правящего западного консенсуса. Американцы рассчитывают, что в этой войне с Россией россияне сами «сбросят ненавистную Путинскую власть», и рассчитывают на то же, на что рассчитывали Наполеон и Гитлер. России не должно быть. Пусть останутся на ее месте несколько стран, находящихся под внешним управлением и исправно качают природные ресурсы для «цивилизованного» мира. В свободное от перекачки ресурсов время выжившие русские могут играть на балалайке, пить водку и разводить медведей. В качестве этнозаповедника. Ну, татары еще смогут совершенно свободно скакать на лошадях, а якуты — ходить на охоту.
Один раз нас уже удалось обмануть, в августе 1991-го, мы очень хотели в единый мир либеральной демократии, да и 
«альтернатива» в виде ГКЧП была совершенно неконкурентоспособной. Никто не вышел защищать ГКЧП, поскольку никто не хотел отождествлять этих слабых, никчемных людей с будущим своей страны. Тогда от нас требовали отказаться от коммунизма, теперь будут требовать отказаться от Путина. Вот только свергните его, и будет вам счастье. Научил ли нас как народ чему-то август 1991-го? То, что Путин сильно отличается от Горбачева — очевидно. Отличается ли он и его властно-политическая группа от ГКЧП? Нас заставят узнать это в ближайшее время. Популярные сегодня рассуждения о том, что Россия нынче оказалась в одиночестве перед «мировым» сообществом не стоят и выеденного яйца. Ибо нет никакого мирового сообщества уже 23 года. Есть американский мир и есть отдельные несогласные с этим миром. Можно, конечно, сдаться, ведь не даром так модным стало сейчас рассуждать о том, что, дескать, сдались бы Гитлеру, уже бы давно пили немецкое пиво. Не нравится — Гитлеру, тогда надо было еще раньше сдаться — Наполеону. Круасаны бы ели, как «у Парыже».
Не завоеванные — значит, не цивилизованные
Мы остаемся для Западного мира нецивилизованными варварами. И дело тут совсем не в культуре. Культура у нас вполне себе европейская. Мы приняли ее почти всю, включая философию, за исключением католицизма. Добровольно. Чем быстрее мы прекратим искать фальшивую культурную самобытность, например, в евразийстве, тем лучше. Нет такого культурного феномена, это «пустышка». Это очень важно — самим себя не обманывать. И самое главное, не нужно путать культуру и цивилизацию. Культура у нас преимущественно европейская, а цивилизация вполне себе российская. Тут нет никакого противоречия, ибо культура есть глобальная и общемировая субстанция норм и образцов, а цивилизация — локальный способ реализации тех или иных культурных норм в определенном иерархическом или гетерархическом порядке. Далеко не каждая цивилизация обогащает культуру через рефлексию способов ее жизнеустройства. Вот советская цивилизация — обогатила. Цивилизация есть весьма конкретный способ жизни социума, организованный через власть. Это понимали еще древние греки. Цивилизация есть власть, а не культура. Мы станем для Запада цивилизованными, только если полностью покоримся и подчинимся его власти. Но, правда, как завоеванные мы будем всегда третьего сорта. До этого нас никогда не удавалось завоевать, а значит, подчинить, а значит, цивилизовать. Мы всегда брали сами из мировой культуры то, что нам было необходимо, и экспериментировали, реализуя у себя и «на себе». С разной степенью успеха. Но именно поэтому мы жили в истории и творили ее. В этом исторический смысл существования больших человеческих общностей. Народ, неспособный ставить на себе культурно-цивилизационные эксперименты, а уж тем более неспособный отстоять для себя такое право, неминуемо исчезнет как культурно-исторический субъект. Вот где находится настоящий конец истории. У каждого народа он свой. А Фукуяма был не прав.
_____________
Политические и геополитические аспекты в контексте конфликтологии