Автор поставил своей целью вкратце рассмотреть развитие компаративного и теоретического анализа революций в течение последних десяти лет и изложить основные концепции и открытия, на которых в настоящее время строится наше понимание того, как и почему происходят революции. Мир стал свидетелем ряда событий, поставивших под сомнение классовое понимание революций.
В ответ на эти события теории революции эволюционировали в трех направлениях:
- — применение структурной теории революции ко все более разнородным событиям, которые своим числом далеко превзошли немногие великие социальные революции;
- — непосредственные нападки на подход третьего поколения, которые усматривали в данных событиях существенную роль идеологий и различных мультиклассовых революционных коалиций. Исследователи призывали уделить больше внимания сознательным усилиям, роли идеологии и культуры в революционной мобилизации и формулировке целей революции и роли случая в развитии и последствиях революции, исследование рисков, на которые шли активисты в отношении институциональной перестройки, вызванной их усилиями.
Широкое и более современное определение революции: это попытка преобразовать политические институты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопровождаемая формальной или неформальной мобилизацией масс и такими неинституционализированными действиями, которые подрывают существующую власть.
Для полного понимания революций требуется принимать во внимание эластичность группировок в рамках элиты и в среде народа, процессы революционной мобилизации и лидерства, а также различные цели и результаты революционной деятельности и революционных событий. Если мы хотим создать теорию революции четвертого поколения, она должна учитывать все эти факторы.
Крушение государств объясняется:
- расколом элиты и ее отказ от сотрудничества с режимом,
- формальной мобилизацией масс на основе местных общин, с которыми индивидуумы связаны узами давней преданности,
- неформальной мобилизацией масс, когда индивидуумы принимают решение участвовать в протестных действиях не через общинные организации, с которыми их связывают давние формальные отношения, а через рыхлые структуры, основанные на личной дружбе, общем месте работы или соседстве,
- вхождение элит в контакт с мобилизацией народа — создание организаций, через которые осуществляется эта мобилизация, и управление ими.
Во многих случаях стабильность государства обеспечивалась путем насилия, ставшего возможным благодаря заключению союза с элитой – с одной стороны. А с другой — неспособность противодействовать сильному авторитарному лидеру по причине сильно фрагментированной и раздробленной элиты.
Многосторонняя, конкурентная и случайная природа революционной мобилизации заставляет исследователей уделять намного больше внимания процессу развития революции. Из структурных условий может складываться сцена, на которой разворачивается конфликт, но форма и исход борьбы нередко определяются лишь в ходе самого революционного конфликта.
Протестные идентичности не являются прирожденными . Чтобы создать и сохранять идентичности, связанные с революционной деятельностью, элитам и государствам приходится придумывать и закреплять новые обозначения для людей, которые обычно считают себя всего лишь рабочими или крестьянами, друзьями или соседями. Вывод определенных идентичностей на передний план, то есть, в сущности, создание протестной идентичности — под которой подразумевается ощущение принадлежности к группе, негодование которой разделяешь и оправдываешь, плюс уверенность в способности устранить причину этого негодования посредством коллективных действий — представляет собой весьма непростую задачу. Формальная организация — ни необходимое, ни достаточное условие для появления чувства преданности общему делу и энергии, необходимой для рискованных коллективных действий.
Мобилизация людей на коллективные действия связана с построением таких организаций, как союзы, революционные партии и низовые ячейки. Считалось, что такие организации социальных движений представляют собой ядро долгосрочных коллективных акций. Протестная группа вербует сторонников, провозглашая себя носителем тех качеств, которые ожидаются от государства, а именно справедливости и эффективности.
И все-таки, важнейшим условием представляется формирование протестных идентичностей.
Революции далеко не всегда осуществляют свои предреволюционные цели. Однако из этого не следует, что лидерство не имеет никакого значения — просто его влияние проявляется сложным образом. Лидеры разного типа нужны не только для того, чтобы вдохнуть жизнь в революционное движение, способное сокрушить старый режим, но и для того, чтобы победить в междоусобной борьбе, начинающейся вслед за крахом старого режима, и выдержать военные удары, нередко обрушивающиеся на новый режим. А если революционные вожди переживут все это и ударятся в мегаломанские эксцессы, последующие страдания лишь подтверждают влияние революционных лидеров на судьбу простых людей и народов. Существуют два четко различающихся типа лидеров, сочетание которых — либо в лице одной личности, либо посредством сотрудничества двух или более лидеров. Лидеры могут быть — народно ориентированные и прагматично-ориентированные.
Народно-ориентированные вожди вдохновляют людей, наделяют их чувством идентичности и силы и дают им видение нового и справедливого порядка, ради достижения которого их последователи объединяют свою энергию и усилия.
Прагматично-ориентированные лидеры умеют создавать стратегию, соответствующую наличным ресурсам и обстоятельствам, разрабатывать планы по достижению конкретных целей, эффективно распоряжаться финансами и отвечать на изменение обстоятельств соответствующей стратегией и тактикой. Чистый народно-ориентированный лидер находит свое воплощение в религиозном пророке; примером чистого прагматично-ориентированного лидера может служить блестящий полководец. Движения, во главе которых стоит лишь сильное народно-ориентированное руководство, могут выродиться в кружок малочисленных, но преданных последователей культа движениям с сильным прагматично-ориентированным лидерством, не обладающим ясным видением будущего, нередко не удается укрепиться в народном сознании, и их революционный характер быстро улетучивается .
Парадокс революционного процесса: Репрессии — тормоз революций или их ускоритель?
Эффективность репрессий зависит также от их степени и от контекста. Мощные репрессии либо репрессии, направленные на небольшую группу уклонистов могут рассматриваться как свидетельство государственной эффективности и запугать оппозицию. Однако те репрессии, которые недостаточно сильны, чтобы подавить оппозицию, или настолько бесцельные и хаотические, что обрушиваются на головы невинных, или же направленные на те группы, которые в глазах общественности считаются репрезентативными, а их протесты выглядят обоснованными, могут очень быстро подорвать представления об эффективности и справедливости режима.
Результат репрессий зависит также от представлений об уязвимости правителей. Когда считается, что режим теряет поддержку и может быть свергнут, протестующие готовы пойти на большой риск, и жестокость со стороны режима станет в глазах публики лишь очередным подтверждением того, что он должен уйти; но когда режим считается непоколебимым, неразборчивое насилие и террор обычно просто затыкают оппозиции рот.
Недостаточная осведомленность и чрезмерная самоуверенность могут служить дополнительными факторами, приводящими к неадекватной реакции. Что еще хуже, правители нередко колеблются между уступками и репрессиями, проявляя непоследовательность, а следовательно, как неэффективность, так и несправедливость.
Иностранная интервенция также может заставить отказаться от репрессий в пользу уступок и наоборот.
В целом сильный режим, которому противостоит слабая оппозиция, спокойно возьмет над ней верх либо путем уступок, либо путем репрессий; однако режим, обнаруживший свою серьезную военную или финансовую слабость, столкнувшись с широкой оппозицией со стороны элиты и народа, способен выжить лишь с огромным трудом. В этих случаях исход в целом предопределен структурными условиями. Однако во многих случаях сила либо слабость режима и уровень его общественной поддержки либо оппозиции или имеют промежуточное значение, или просто неясны в начале конфликта. В таких случаях структурные условия не позволяют наверняка предугадать развитие событий, которое определяется только взаимодействием режима и его противников. По видимости сильный режим, проводящий слабые или непоследовательные репрессии или идущий на чрезмерные уступки, может быстро подорвать свои позиции.
Исследователи революций доказали, что с самыми разными революциями были связаны такие факторы, как экономические кризисы, культуры восстания, зависимое развитие, демографическое давление, структуры колониального режима или личной власти, межклассовые коалиции, утрата националистической репутации, военная измена, распространение революционной идеологии и примеров, эффективное лидерство, хотя в каждом конкретном случае они действовали по-разному.
В число факторов, благоприятствующих мобилизации народа, входят традиционные сельские и профессиональные общины, неформальные городские связи, репрессии и (или) уступки со стороны государства в ответ на действия оппозиции, партизанские организации, революционные партии, а также эффективная идеологическая основа и организация, созданная лидерами-визионерами.
Голдстоун предположил, что причина, по которой революции ведут к столь масштабным преобразованиям, заключается в том, что во время крупнейших социальных переворотов социальный строй разрушается одновременно на множестве уровней, то есть административная эффективность, лояльность элиты, благосостояние народа и представления о справедливости, деградируют одновременно на национальном, региональном и местном уровнях организации.
Поскольку в обществе существует множество различных иерархических организаций (таких как государство, деловые организации, военные организации, школьные системы, системы здравоохранения, частные корпорации, тюремные системы), теории об условиях стабильности могут пригодиться и при объяснении стабильности многих негосударственных организаций.
Заключение
Судя по всему, третье поколение теорий революции сходит со сцены. Ни одной общепризнанной теории четвертого поколения еще не создано, но контуры такой теории ясны. Стабильность режима в ней будет рассматриваться как неочевидное состояние и существенное внимание будет уделено условиям существования режимов в течение длительного времени; важное место займут вопросы идентичности и идеологии, гендерных проблем, связей и лидерства; революционные процессы и последствия будут рассматриваться как итог взаимодействия многочисленных сил. Что еще более важно, не исключено, что в теориях четвертого поколения будут сочетаться результаты ситуационных исследований, модели рационального выбора и анализ количественных данных, а обобщение этих теорий позволит охватить такие ситуации и события, о которых даже не упоминалось в теориях революции прошлых поколений.
Голдстоун Джек. К теории революции четвертого поколения // Логос. 2006. № 5.
Политические и геополитические аспекты в контексте конфликтологии
(Конфликтология)