О СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ УКРАИНСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Иванов Олег Борисович – политолог, руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов, председатель Коллегии медиаторов при Торгово-промышленной палате Московской области
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Россия, Украина, государство, кризис, исторический процесс, гибридная война.
KEYWORDS:Russia, Ukraine, crisis, state, government, historical process, hybrid war.
АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ: В статье анализируется современное состояние развития украинской государственности. Автор убежден, что главным условием такого развития являются добрососедские отношения с Россией, которой страна обязана своей территорией и суверенитетом. Вместе с тем политический курс, избранный пришедшей к власти в 2014 году частью украинских элит, привел к современному кризису украинской государственности и экономике, гражданской войне на Донбассе, потере Крыма. Русские осуществляют свое право уйти из Украины со своей землей. Существенную роль в этом играет политика США, использующих Украину для ослабления геополитического положения России.
ABSTRACT: The article focuses on the modern point of the development of state of Ukraine. The author argue that the main condition of Ukraine’s stable development is a good-neighborly relationship with Russia, a country from which Ukraine got its territory and sovereignty. At the same time the author note that the line of policy, which was elected in 2014 by ruling elite, resulted in the current crisis of Ukrainian statehood, the civil war in Donbass an the loss of the Crimea. Russians are asserting their right to leave Ukraine with their land. A significant role is played by the United States who makes use of Ukraine as a means of undermining Russia’s geostrategic position.
Информационный фон России в последнее время существенно изменился. Украины как отдельной темы, темы для России важной, становится меньше. Очевидно, что российское общество устало от погружения в соседские проблемы и потрясения.
С другой стороны, от наблюдательного исследователя не скроется и другая тенденция. Россиян заставляют свыкнуться с тезисом — все, что сейчас происходит на Украине – это повторение российского опыта 1990-х годов. В Украине идет непростой этап формирования государственности. Всем заинтересованным лицам предлагается набраться терпения и ждать, пока ход исторического процесса, имеющего непререкаемо детерминированный характер, не расставит все по своим местам. Несмотря на известную логическую стройность таких тезисов и их примирительную политкорректность, они весьма опасны, поскольку не учитывают реальное положение дел.
История и развитие украинского кризиса, очередным этапом которого стали события 2014 года, неоднократно привлекали внимание серьезных исследователей [1]. Общие черты между тем, что сегодня происходит сегодня в Украине и тем, что происходило в России в 90-е годы прошлого века, действительно имеются.
Экономика Украины находится в хаосе. Авторитетный журнал The Economist по итогам 2015 года обозначил ее худшей в мире [2]. Тот факт, что ситуацию констатирует независимое международное экономическое сообщество, лишь подчеркивает всю остроту проблемы. Сюда же стоит отнести проблему окончательной олигархизации экономики и политики. К настоящему времени на Украине полностью сформировался классический олигархический политический режим. Любая смена власти, по сути, является сменой представителей олигархов и перераспределением между олигархами властных инструментов и собственности. Но сами олигархи как социальный институт и как политическая сила перманентно остаются у власти. При этом «перераспределенные» имущественные и финансовые ресурсы выводятся в более спокойные юрисдикции, лишь усугубляя экономические проблемы страны. В последнее время все чаще можно услышать об экономической нерентабельности Украины как государства в целом. Без огромных внешних финансовых вложений и существенного снижения цен на энергетические ресурсы украинское государство не способно поддерживать приемлемый уровень жизни населения [3, С.46]. Стоит отметить, что любой олигарх имеет банковские счета или собственность заграницей. Это позволяет заинтересованным государствам оказывать очевидное влияние на внутриполитическую ситуацию в стране. Украинские национальные властные институты очевидно не справляются с ситуацией, утратили легитимность в обществе, и многие их функции, в том связанные с применением насилия, «самозахвачены» олигархическими корпорациями. В России 90-х годов крупный бизнес через институт олигархов де-факто управлял и первым президентом России Борисом Ельциным и его окружением.
Продолжая политические параллели: развитие ситуации вокруг отправленного в отставку премьера Арсения Яценюка похоже на то, как складывалась карьера его российского визави — Егора Гайдара. Когда Ельцин назначал Гайдара, США обещали России существенную финансовую помощь. Когда назначение свершилось и необходимые «западным партнерам» процессы в стране были запущены, оказалось, что реально помогать, в общем-то, никто и не собирается. Не стоит напоминать, сколько было разговоров о том, что Яценюк и его правительство, слепленное наспех из иностранцев, привлечет десятки миллиардов финансовой помощи из-за рубежа. А дальше – мавр Яценюк, как и мавр Гайдар, сделали свое дело. И могут уходить как из политики, так и с авансцены истории в принципе.
Государственный переворот 2014 года не только не лишил объективно накопившихся к тому времени экономических и политических проблем страны, но и создал новые. Украина сейчас напоминает Петроград второй половины лета 1917 года: идет уже фактически проигранная война на фоне экономической катастрофы и краха государственных институтов. Россию в свое время эта ситуация привела к падению монархии и временного правительства, и только уход государства из войны помог, хоть и с огромными потерями, сохранить государство. Очевидно, что как бы не развивалась ситуация в современной Украине, она в итоге обернется страшно катастрофой и для экономики, и для населения. Примечательно, что примерно об этом говорил в недавнем интервью изданию «Сегодня» экс-президент страны Виктор Ющенко: «Сегодня мы должны говорить не только о политическом, но и об экономическом, монетарном и безопасностном кризисах. Политический кризис – это оболочка, которая это все обертывает, а сама ситуация выглядит самым глубоким и в какой-то мере самым безнадежным кризисом с начала 90-х годов… Мне кажется, больше всего сегодня не хватает не знаний, а диалога на всех уровнях и на всей вертикали. Когда у нас идет война и 55% экономики в тени, это не недостаток денег – это недостаток диалога «власть-бизнес». Когда идет война и в самых патриотических областях план призыва выполняется на 5%, это не недостаток молодых людей, у которых горит и болит сердце за Украину, это деградация национального духа. Когда мы за полтора года теряем 350% стоимости национальных денег, мы открываем второй фронт войны. Причем более страшный, чем первый, милитарный, потому что он забирает в разы больше ресурсов… Другими словами, у нас слабый политический диалог… Диалог, который приводит к доверию. Почему каждый второй бизнес в Украине не платит налоги? Это не потому, что он преступный. Нет. Это потому что власть сделала для него такие условия, что он выбирает серый или темный стиль своей бизнесовой жизни… Это дефицит диалога «власть-бизнес». Около 5-7% «тени» всегда будет в немецкой, польской или украинской экономике. Но не 55%! Извините, это даже не Гондурас» [4].
Все, думаю, помнят, выступления оппозиционных российских политиков в периоды активных боевых действий первой и второй чеченской кампаний. Они не то что на уровне общих тезисов, а почти текстуально совпадают с этим интервью.
Предлагаю остановиться на вопросе краха государства как социального института в современной Украине. После государственного переворота оказался фактически ликвидирован репрессивный аппарат – милиция. Многие профессиональные сотрудники оказались уволены, а прочие – неспособны хоть сколько-нибудь эффективно исполнять свои функции из-за давления политиков и окологосударственных вооруженных формирований, связанных с новой властью. Другим источником «эрозии государства» стало проведение люстрации, которая фактически служит популистским целям и вяло продолжающейся «смены власти». Также одним из явных симптомов краха украинского государства является создание так называемых добровольческих батальонов для участия в гражданской войне. Наряду с вооруженными силами государства появились неподконтрольные власти вооруженные группировки, созданные на средства олигархов или радикальных националистов. В случае продолжения кризиса государства эти группировки, вероятнее всего, будут использованы для силового захвата власти, поскольку именно борьба за власть является конечной целью как олигархов, так и националистов. Отметим, что ситуация в России 1990-х годов все-таки не дошла до повсеместного создания независимых от государства военизированных «дружин».
Еще одна схожая черта – публичная лояльность украинской элиты верхушки по отношению к администрации США. Очевидно, что никакие существенные решения без консультаций и одобрения Белого дома не принимаются. Опять же напрашиваются аналогии с деятельностью первого российского президента, заявлявшего, например, что России не нужен свой оборонно-промышленный комплекс, поскольку внешних врагов у России не осталось. Или министра иностранных дел Андрея Козырева, ошарашившего в 1993 году Ричарда Никсона своим вошедшим в историю ответом о национальных интересах страны: «Одна из проблем Советского Союза состояла в том, что мы как бы слишком зациклились на национальных интересах. И теперь мы больше думаем об общечеловеческих ценностях. Но если у вас есть какие-то идеи и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен» [5]. Просить помощи у «старших товарищей» – даже в вопросе определения национальных интересов – это, согласитесь, симптоматично.
Я бы не разделял здесь оптимизма некоторых политологов, которые рассчитывают, что с приходом к власти в США выдвиженца от республиканцев Дональда Трампа в методах управления «украинским вопросом» что-то изменится. Во всяком случае, внешних проявлений таких изменений я бы пока не ждал.
В украинской власти сейчас, как и в России два десятилетия назад, много «пассионариев». И много «популистов». Я намеренно беру эти слова в кавычки, чтобы было четкое понимание того, какой именно смысл я вкладываю здесь в эти понятия. «Пассионарии» хотели бы сделать для страны что-то с их точки зрения нужное и важно, — но не обладают достаточными знаниями, умениями, опытом политической борьбы и поиска политического консенсуса, ведения диалога. Интересы же «популистов» ограничиваются реализацией личных амбиций. Политики обеих типов не способны решить ни одну практическую задачу и об этой ситуации я достаточно подробно высказывался [6].
Постреволюционная пропаганда на Украине постоянно оперирует таким понятием как «народная революция», «революция достоинства», но на самом деле в 2014 году в Украине произошел номенклатурный переворот. Терминологически понятие «революция» происходит от позднелатинского слова «revolutio» — поворот, переворот, превращение, обращение и подразумевает радикальное, коренное, глубокое качественное изменение общества или познания, сопряженное с открытым разрывом с предыдущим состоянием. То есть политическая революция по сути своей традиционно предполагает две вещи: во-первых, приход к власти людей совершенно не связанных с предыдущим режимом и, во-вторых, полное, радикальное изменение всей социально-политической и финансово-экономической системы страны. Но этого как раз не произошло: произошедший в 2014 году переворот правильнее было бы рассматривать как бунт обиженных чиновников и бизнесменов, ловко использовавших люмпенизированные массы.
То обстоятельство, что страной управляют «пассионарии» и «популисты», объективно не способные к самостоятельной творческой политической работе, а также связанные геополитическими интересами США, приводит к неразберихе в делах внутренних и к раздроблению единой украинской территории. Безвозвратно потерян Крым. Фактически потерян контроль над Донбассом и Луганщиной. Сильны сепаратистские настроения в Одессе и Харькове, о своих «национально-автономных» правах начинают вслух говорить западные области страны, которые активно поддерживает Польша. Президент Польши Анджей Дуда открытым текстом призвал «всех граждан Польской республики быть готовыми к борьбе за возвращение бывших польских земель», подчеркнув, что «если современная Украина осуждает действия СССР, — а она их осуждает, то это государство должно добровольно вернуть земли Польши, принадлежащие ей до 1939 года» [7]. Речь идет в первую очередь о Полесье, Галиции и Волыни.
В отсутствие единой системы ценностей и единого основания как внутри общества, так и в отношениях «государство – общество», происходит резкая девальвация легитимности всех институтов, образующих каркас политической системы страны. Все компоненты такой системы, изначально не справившиеся с интегративной функцией ввиду аморфности ценностных оснований и бессубъектности государства, либо перестают функционировать, либо работают на разъединение и используются разными игроками в личных политических целях.
Процесс построения государства на Украине в течение двух с половиной десятков постсоветских лет представлял собой смесь ползучей украинизации общества, построения гражданского общества по западноевропейскому образцу и поиска геополитической, исторической и культурной субъектности через формулу «Украина – не Россия». Государственный переворот 2014 года стал лишь очередным этапом для ускорения и радикализации названных процессов. Это означает не только разрушение остатков постсоветской надэтнической общности в стране, но и использование этнонационализма для «очистки» публичного пространства от «инородных» элементов». Таким образом, для достижения конечной цели («Украина – это Европа») украинская политическая элита сталкивается с проблемой построения национального государства («Украина для украинцев») с использованием инструментария, оправдывающего и обосновывающего проведение этнорелигиозных и антикоммунистических чисток («Украина – анти-Россия»). Последствия проведения подобной политики губительны и ставят под вопрос существование украинского государства [8].
Национальная память вновь учреждаемой украинский нации на момент развала СССР, по сути, отсутствовала, ее необходимо было создавать, учитывая специфику актуального жизненного пространства, помещенного в систему очевидных политических и географических ориентиров. Обвал советских символических структур означал делегитимизацию того образа прошлого, который тиражировался в СССР. Можно сказать, что украинская идентичность осталась без символического наполнения, став той рамкой, которую только предстояло наполнить содержанием. Недаром в 1993 году первый президент Украины Леонид Кравчук высказывал сожаление, что у «украинского народа нет своей истории» [9, С.53]. И доступной оказалась единственная версия этой истории, имевшая постимперский (а часто и акцентировано антироссийский) характер в силу максимального дистанцирования – и политического, и символического – от бывшего союзного центра [10].
Здесь и возникает канон национальной истории, представляющий историю Украины как историю этнических украинцев, постоянно боровшихся против различных внешних врагов за обретение собственной государственности. Ведущее место среди врагов было отведено Московскому царству / Российской империи / СССР / России, которые сначала оторвали Украину от Европы, а затем всячески препятствовали ее возвращению в европейское цивилизационное пространство [11]. Одновременно с этим конструировалось воображаемое прошлое нации. Этот процесс можно характеризовать как попытку создания светской политической религии, необходимыми компонентами которой являются исторический пантеон, места памяти, знаковые исторические мифы и символы. Среди таких мифов центральное место заняли «казацкий миф о происхождении, о непрерывности национальной истории, своего рода «украинском миллениуме», миф о золотом веке, миф о принадлежности к «европейской цивилизации», об исторической миссии украинцев как барьера, отгородившего Европу от кочевников» [12, С.90]. Эти мифы тиражировались на популярном уровне. В целом можно говорить об иструменализации исторической памяти – за годы независимости Украины она превратилась в инструмент достижения политических целей. Идеологическая политика была направлена на вменение населению нового образа прошлого, из которого с необходимостью вытекали бы легитимные представления о настоящем и проект будущего.
Однако символические ресурсы, которыми располагали центральные власти, оказались недостаточными для унификации культурного пространства и исторической памяти всех жителей Украины. Постколониальный дискурс, радикально порывавший с советской и имперской исторической памятью, не встретил понимания, прежде всего, на юго-востоке страны. Для населения индустриализированных именно в советскую эпоху городов этого макрорегиона новые исторические мифы оказались неприемлемыми. Пророческими сейчас выглядят слова украинского исследователя Я. Грицака, который в 2003 году, говоря о новых украинских мифах, отмечал, что «существует риск, что они оттолкнут русскоговорящую половину украинского населения, которая их не разделяет и не верит в них» [13, С.440].
Современное состояние украинского общества, таким образом, является естественным следствием социально-политического развития украинского государства после распада СССР. Отметим, что в ряде других постсоветских стран развитие ценностного кризиса привело к формированию в обществе некоего консенсуса. Примером может служить Россия, где постепенно сложилась «бесцветная» политическая система, то есть идеологически неокрашенная и ориентированная прежде всего на результат правления. На Украине же мы наблюдали и наблюдаем существование двух равносильных ценностных ядер (патерналистического, пророссийского и либерального, прозападного) и периферийного националистического ядра. Важным следствием идеологического и ценностного противостояния в украинском государстве является невозможность политиков и населения сформировать и осмыслить категорию общественного интереса, который является фундаментов как внешней, так и внутренней политики любого государства. Определяющее влияние крупных олигархов на развитие государство сделало вопрос о государственном интересе неактуальным. Весь постсоветский период Украина развивалась и развивается исходя из интересов группы олигархов и мировых держав. Для рядовых украинцев это означало стойкое ощущение, что они не нужны государству и что государство о них не заботится.
Именно поэтому единого украинского государства не возникало после августа и декабря 1991 года. Уже с самого начала на пути его создания появились непреодолимые разногласия в тогдашних элитных кругах. И говорить об украинской державе в современных условиях — совершенно бессмысленно. В реальности, есть определенные группы, контролирующие те или иные территории, те или иные структуры, и — все, больше ничего [14].
Усиление политического противостояния внутри страны, резонирующее с ослаблением государства, экономической стагнацией и нарастанием влияния на внутренние социально-политические и экономические процессы «внешних факторов», ведет только к одному – территориальному распаду Украины. При этом трудно не согласиться с некоторыми исследователями, которые заключают, что в условиях изменения бренда развития страны с «Украина – не Россия» на «Украина – анти-Россия», которое сейчас имеет все основания считаться нациеформирующей идеей, даже федерализация не позволит удержать территории в рамках единого политико-правового пространства [15].
Говоря об украинском сепаратизме, многие вспоминают российские Чечню и, реже, Татарстан и Башкортостан образца 90-х годов. При желании и с известными оговорками, Чечню, например, можно приравнять к ЛНР и ДНР, а «продолжателем дела» Татарстана объявить Одессу и прилегающие к ней территории.
Итак, мы дошли до ключевого понятия наших рассуждений. Оговорки.
Все наши рассуждения, доводы и «параллели» подтверждают лишь, что пережившая «революцию достоинства» Украина управляется из того же центра и с помощью тех же принципиальных технологий, что и Россия 90-х годов прошлого века [16]. Но можно ли из этого делать вывод о схожести самих политических процессов? Представляется, что такой вывод будет как минимум необоснованным.
Современное политологическое мышление, особенно обращенное «на публику», нередко даже у очень авторитетных экспертов сводится к попытке объяснить феномены исследуемых процессов не в их сложности и взаимосвязи, а с помощью достаточно ортодоксальных, но проверенных временем шаблонов, постулатов и политологических сценариев. Но выстроить по-настоящему красивую схему нередко не получается, поскольку приходится иметь дело с совокупностью постоянно меняющихся факторов. В таком случае велик соблазн позволить себе «мужество исследователя» и проигнорировать некоторые аспекты, что называется, «за малозначительностью». Пренебречь, как говорят математики, какими-то деталями, которые никак не хотят вставать в предписанные им общей схемой места. И тогда формальная логика торжествует. Но торжество это происходит в ущерб реальным практическим выводам.
Так, например, рассуждая про «непростой этап становления украинской государственности, который мы с вами наблюдаем», многие негласно признают право Украины на такую государственность. Именно здесь мы сталкиваемся с тем самым логическим упущением, небольшой оговоркой. Ведь для того, чтобы сделать этот вывод, необходимо закрыть лаза на внутреннюю противоречивость аргументов ради стройности и аккуратности схемы. Итак, а есть ли у Украины право на собственную государственность?
Для ответа на этот непростой вопрос рассмотрим кратко феномен России. Определим Россию как исторический и культурно-политический феномен. Учтем, что феномен этот формировался столетиями и что попытки его ограничить нынешними государственными границами и политической ситуацией выглядят наивно. Границы государства могут меняться и активно менялись весь XX век, но это говорит лишь о текущем политическом векторе, не более.
Что есть Украина с этой точки зрения? Временное, случайное геополитическое образование. Украина никогда не была, не есть сейчас и, беру на себя смелость утверждать, никогда не будет феноменом. Оставим в стороне анекдотические рассуждения о неведомых украх, прилетевших с Венеры, выживших после катастрофы на Атлантиде и хлебосольно пригревших изгнанного из Эдемского сада Адама. Украина всегда была частью России как феномена, независимо от государственных границ, в которых существовали национальные экономики и народы. Констатируя эту мысль, мы должны четко понимать: не мы отказываем Украине в праве быть независимым государством в том понимании этого словосочетания, которое мы вкладываем в него, говоря, о России или, например, о Великобритании, Германии, Японии, США или Китае. В этом праве ей отказала история. И в этом, как и вообще в историческом процессе, нет и не может быть нет ничего постыдного, ущемляющего национальные гордость и достоинство малороссов, их культурную идентичность [17].
Сложно не согласиться с последним председателем Верховного Совета Российской Федерации Русланом Хасбулатовым, который уверен, что Украина как государство так и не появилась после распада СССР — взамен бывшей «Союзной социалистической республики Украина». Еще Аристотель, размышляя о разных типах и формах государств, считал, что для нового государственно-территориального образования такие атрибуты государственной власти, как суды, армия, силы правопорядка, — недостаточны, что бы говорить о государстве. Должно пройти много десятилетий, необходимо преодолеть долгий и трудный путь, прежде чем общество поймет, что живет в полноценном, сформировавшемся независимом государстве. Это то, что позже Монтескье назвал «Дух законов» (это понятие основательно развил великий немецкий философ Гегель в «Философии права»). Необходимо понимание того, что закон – превыше всего, если речь идет о плохом законе – надо менять, но нарушать – не позволено никому [18].
Итак, если современная Украина и Россия образца конца прошлого века — принципиально разные историко-политические явления, они, очевидно, не будут развиваться по схожим законам.
Поэтому любые аналогии Украины с российской историей, как бы красиво они не смотрелись, ни в коем случае не подтверждают наличие «государственного строительства». Современную ситуацию я бы характеризовал не как следствие и необходимое условие «поиска самоопределения» и «своего места в мире», а как следствие попыток местной элиты всеми силами откреститься от «своего места» — то есть от места в феномене под названием «Россия». И занять чужое место, предназначенное историей другим народам.
Простой пример. Если выделить из состава нынешней России столичный регион, да еще сделать это в условиях государственного переворота, крайне тяжелой экономической ситуации, полной беспомощности власти, разгула националистических настроений, то в условном парламенте этой условной Московии тоже будут драки. Руководство этого «государства» также будет иметь свои гимн, герб и флаг, а полукринимальные «спецслужбы» и «нацгвардии» вместе с «карательными батальонами» будут физически устранять неугодных. Но вряд ли кто-то будет всерьез называть этот бардак «этапом становления государственности».
Украинское прошлое – плохой материал для создания украинского будущего. Историческое наследие современной Украины – это либо хаос, анархия, беспомощность и пустозвонство, либо длительное пребывание в рамках государственности иных наций. То есть это скорее тяжелый балласт, объективно не позволяющий идеологически двигаться вперед, чем серьезный фундамент, на котором можно что-то построить [19].
До 1991 года, украинский народ, этнические особенности которого формировались последние пятьсот лет, никогда не знал собственной государственности. Более того, ему было неведомо и национальное самосознание. Восточные славяне юго-западных регионов Руси, в своей массе, до XVIII века идентифицировали себя в качестве «православных» (христиан) но отнюдь не как «украинцев». То есть самоидентификация шла не по этнической принадлежности, а по вере, мировоззрению, ценностям. При этом надо учитывать и то, что еще в XVIII веке предки современных украинцев называли себя не «украинцами», а «русскими», называя восточных славянах северных регионов Руси «московитами».
Отметим факторы, ухудшающие условия построения государства и ставящие под вопрос возможность сохранения надэтнической общности в Украине:
1. Внешнеполитические факторы.
1.1. Стремление США сделать Украину опорной точкой влияния в регионе, с одной стороны, и стремление России сохранить Украину в зоне своего влияния, с другой, что приводит политическую систему Украины к перманентной точке бифукации, то есть к выбору цивилизованного пути.
1.2. Фактор влияния Польши (дополнительный фактор усиления противостояния между западными и восточными регионами Украины), Венгрии, Румынии и Турции.
2. Фрагментированность украинского политического пространства.
2.1. Отсутствие у Украины единого политического и экономического центра (авторитет Киева как столицы государства изначально был и остается недостаточным).
2.2. Конфликт, а порой и антагонизм региональных идентичностей (каждый регион или группа регионов страны обладают собственным уникальным историческим, культурным и этническим опытом).
2.3. Искусственность существующих административно-территориальных границ.
2.4. Языковой раскол (агрессивная украинизация всех сфер общественной жизни).
2.5. Религиозный раскол (наличие трех враждующих друг с другом православных церквей).
2.6. Доминирование в политическом пространстве финансово-промышленных группировок. Образовавшихся в результате сращивания крупного капитала с государственным аппаратом (характерная для постсоветского пространства олигархически-номенклатурная конфигурация политической элиты).
2.7. Несбалансированная структура экономики страны (промышленный Восток и аграрный Запад). Причем на момент распада СССР эти противоречия не были столь разительными.
2.8. Демографический кризис (депопуляция населения).
При этом если Украина – часть феномена под названием «Россия», то нынешнее положение дел в этой части должно серьезно заботить целое. От того, насколько быстро России удастся вернуть Украину на свою орбиту, в сферу своего геополитического притяжения, зависит и положение самой России, обоснованность и реализуемость ее геополитических амбиций.
Подводя итог, необходимо констатировать, что миры украинского истеблишмента и управляемого им народа фактически не соприкасаются. Это реальности, существующие по своим внутренним законам.
Современная ситуация в Украине — неприкрытая провокация Запада, направленная на доведение отношений между нашими государствами до открытого конфликта, в качестве основных источников которого выступают неурегулированные взаимоотношения между ними в том числе вокруг территориальных и экономических вопросов, статуса русского языка и положения русскоязычного населения на Украине [20, С.15]. Весьма обоснованной выглядит точка зрения, что общая историческая память, русская культура, русский язык и православие – это то, что объединяет большинство населения бывшего СССР и именно по этим направлениям наносится основной удар [21, С.10].
Нынешняя украинская смута обязательно закончится. И Украина – таков ход истории, таков порядок вещей – снова вернется к России. Я сейчас, разумеется, не говорю о псевдо-государственном образовании «Украина», существующем в очень зыбких современных границах. Я говорю об украинском народе, который исторически принадлежит к русскому миру. И момент возвращения России требуется всячески ускорять, используя все возможные методы.
Немецкий мыслитель Вернер Зомбарт образно и точно определил, что на земле, помимо классовой борьбы, идет вечная борьба народов за место под солнцем. Борьба за кусок хлеба – это борьба социальная, классовая, борьба между людьми внутри государств за долю дохода от совместного труда. Борьба за место под солнцем – это борьба государств и народов за территории. Современная внешняя политика – это, в конечном счете, борьба за природные ресурсы. Она ведется не только оружием и деньгами, но и в сфере культуры, в сфере идей [22, С.4].
Вереница кризисов на Украине привела к открытому противостоянию России и Запада и лишила украинскую политическую элиту возможности прежнего маневрирования. Статус-кво окончательно нарушен и публично расторгнут. Логика развертывания противостояния делает его участников заложниками своих действий.
В то же время любой конструктивный проект украинской национальной идентичности не может игнорировать наличие общих фундаментальных ценностей и огромного неразделимого культурного массива украинцев и русских, созданного общей историей. Нельзя игнорировать историю общего государства – Российской империи и СССР, где украинцы были частью государствообразующего народа. Фактов, доказывающих данное положение, больше чем достаточно – надо лишь захотеть их увидеть.
Очевидно, что отношения Украины и России являются во многом определяющими для судеб славянского единства. В то же время необходимо помнить, что славянская общность сейчас объединяется только на этническом языковом принципе. А вот конфессионально и культурно-исторически славяне разделены. В настоящее время, к сожалению, как о решенном деле нельзя говорить даже о единстве восточных славян (русских), которые являются основным населением России, Украины и Белоруссии.
Выход из сложившейся ситуации, на мой взгляд, может быть связан с изменением политических настроений в самой Украине, приходом к власти национально ориентированной части местной элиты. Именно в этом направлении должны работать информационная машина и дипломатия в том числе и России – твердо, но осмотрительно, не задевая национальной гордости украинских элит, стараясь не переводить политические противоречия в плоскость отношений между народами.
1. Подробнее об этом см., например: Жильцов С.С. Украина: 20 лет пути к независимости. М.: Восток – Запад, 2012; Жильцов С.С. Украина: перезагрузка… М.: Восток – Запад, 2009; Гельман В.Я. Украина: фрагментированное пространство // СССР после распада. СПб.: Экономическая школа, 2007; Ефимов С.А. Куда исчезли русские, или «сообщающиеся сосуды» этноязыковой самоидентификации: Украина, 1989-2001 гг. // История и современность. 2009. №1. С.177-189; Кузнецова Е.И. Формирование гражданской нации в современных Грузии и в Украине: афтореферат дисс. … кандидата политических наук. Спб., 2012.
2. The Economist назвал Украину худшей экономикой мира // Официальный сайт деловой газеты «Взгляд» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2012. URL: <https://vz.ru/news/2015/4/30/743048.html>.
3. Плетнев А.В. Пролонгированная аннигиляция ценностей как фактор аномии на Украине // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). №6(50). С.44-53.
4. Интервью с Виктором Ющенко: «Если нужны разрушения – воскрешайте Тимошенко» // Официальный сайт редакции «Сегодня» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2016. URL: <https://www.segodnya.ua/politics/pnews/intervyu-s-viktorom-yushchenko-692801.html>.
5. Рудаков В.Н. Борис Ельцин: человек власти // Официальный сайт издания «Politanalitika» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2016. URL: < https://politanalitika.ru/russia/boris-eltsin-chelovek-vlasti/>.
6. Иванов О.Б. Какое будущее у проекта «Украина»? // Официальный сайт информационного портала «Украинский выбор» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2016. URL: < https://vybor.ua/article/sistemnye_problemy_gosudarstvennosti/kakoe-budushchee-u-proekta-ukraina.html>.
7. Сигнал Киеву. В Польше победили сторонники возврата Западной Украины // Официальный сайт издания «Аргументы и факты» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2016. URL: < https://www.aif.ru/politics/world/signal_kievu_v_polshe_pobedili_storonniki_vozvrata_zapadnoy_ukrainy>.
8. Подробнее об этом см., например: Космачев М.В. Украина: радикальное решение вопроса построения нации-государства // Вестник РУДН. Серия: Политология. 2015. №1. С.39-49; Пишикина Н.И. К вопросу о событиях на Украине и роли криминологической науки // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2014. №4 (35). С.66-68.
9. Тамайчук Л.В. Мифологизация истории как инструмент конструирования национальной идентичности на современной Украине и в Беларуси // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2012. №3. С.52-55.
10. Подробнее об этом см., например: Козлов С.В. Региональные варианты исторической памяти постсоветской Украины // Ценности и смыслы. 2014. №6 (34). С.20-31; Агафонов А.И. Украина: оценки истории (проблема развития) // Вестник ПНИПУ. Культура. История. Философия. Право. 2014. №1. С.14-20; Назарова М.В. Русско-украинские отношения накануне распада СССР (позиция украинской интеллигенции) // Время науки – The Times of Science. 2015. №3. С.19-27.
11. Подробнее об этом см., например: Константинов С., Ушаков А. Восприятие истории народов СССР в России и исторические образы России на постсоветском пространстве // национальные истории в советском и постсоветском государствах / Под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Фонд Фридриха Науманна, АИРО-ХХ, 2003. С.82-88; Яковенко Н. «Украина между Востоком и Западом»: проекция одной идеи // Ab imperio. 2003. №2. С.385-426.
12. Касьянов Г. Украина-1990: «Бои за историю» //Новое литературное обозрение. 2007. №1. С.76-93.
13. Грицак Я. Украинская историография: 1991 – 2001. Десятилетие перемен // Ab Imperio. 2003. №2. С.423-454.
14. Все свои. Как Восток и Запад борются за власть в Украине // Официальный сайт редакции «РИА Новости Украина» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2016. URL: < https://rian.com.ua/analytics/20160806/1014317890.html>
15. Ефременко Д.В. За флажки // Официальный сайт журнала «Россия в глобальной политике» [электронный ресурс]. Дата доступа 17.12.2016. URL: <https://www.globalaffairs.ru/number/Za-flazhki-16764>.
16. Подробнее об этом см., например: Волочаева О.Ф. «Ненасильственное» изменение политических режимов как феномен информационного общества // Теория и практика общественного развития. 2015. №3. С.83-86; Ореховская Н.Е. Сущность и место «цветных революций» в ряду революций // Историческая и социально-образовательная мысль. 2012. №2. С.124-127; Даренский В.Ю. Русский патриотизм и «русофобия» как детерминанты политической культуры (экзистенциальный аспект» // Гуманитарный вектор. Серия: история, политология. 2015. №3 (43). С.138-146.
17. Подробнее см. об этом, например, Зиновьев В.П., Троицкий Е.Ф. Российско-украинские отношения на современном этапе // Русин. 2015. №4(42). С.205-216.
18. Хасбулатов Р. Украина пока остается «недогосударством» // Официальный сайт газеты «Комсомольская правда» [электронный ресурс]. Дата доступа 14.12.2016. URL: < https://www.kp.ru/daily/26241/3123604/>.
19. Варджра А. Украинская государственность: карлик на глиняных ногах // Официальный сайт проекта «Anti-Orange» [электронный ресурс]. Дата доступа: 14.12.2016 года. URL: <https://anti-orange.com.ua/article/resident/68/33300>.
20. Попов М.Ю. Россия и Украина: объекты политического экстремизма в условиях глобализации? // Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. №3(25). С.13-16.
21. Зиновьев В.П., Суляк С.Г. Российский патриотизм сегодня // Русин. 2015. №2 (40). С.7-20.
22. Зомбарт В. Социализм и социальное движение в XIX столетии / Пер. с нем.под ред. В. Богучарского. Ростов-на-Дону: Изд. Н.Е. Парамонова «Донская речь», 1905. 124 с.
_____________