ПЕРВЫЕ СОПОСТАВЛЕНИЯ ПРОГРАММ И ПРОЕКТОВ
Для Московского методологического кружка постановка вопроса о сопоставлении программ и проектов, о сопоставлении проектирования и программирования, проектного и программного подходов — является достаточно новой. Вероятно, в отчетливой теоретической форме этот вопрос был поставлен в связи с проведением первых организационно-деятельностных игр (ОДИ), посвященных разработке программ НИР в области дизайна. На наш взгляд, сама ситуация появления такого вопроса не является ординарной, поскольку предполагает тесное взаимодействие представителей трех сфер (областей) деятельности: организационно-управленческой, проектировочной и методологической. Попробуем кратко реконструировать предысторию возникновения этой ситуации.
Исходным носителем практики разработки программ (с исторической точки зрения) следует, очевидно, считать сферу организационно-управленческой деятельности. Для этой сферы программы — это традиционные документы особого рода, необходимость в которых возникает в таких случаях, когда требуется гибкая, динамичная (ситуативная — добавим мы сегодня) организация деятельности, работ, действий (таково, как правило, назначение программ политических партий). Обращение к программам, как к средствам организации, возобновляется в истории организационно-управленческой деятельности всякий раз, когда в силу неопределенности ситуации управления и (или) наличия в ней одновременно нескольких автономных фокусов организации — не удается осуществлять эту деятельность в директивах, жестко установленных формах. С этой точки зрения, практика организации на основе программ может быть, например, противопоставлена практике организации на основе планов. Невозможность использования планов при неопределенности ситуации управления достаточно очевидна и, по-видимому, на сегодняшний день осознана в сфере ОРУ. Плановая форма организации требует не только жесткого задания конечных результатов деятельности, но и средств, последовательности действий, сроков их осуществления, ресурсного обеспечения и т. д.
Ситуации взаимодействия организационно-управленческой деятельности и проектной являются весьма характерными для XX века. Так, а области архитектурно-градостроительного проектирования за последние 100 лет произошли очень большие изменения: практика персональных заказов и возможность организации всех работ под директивным руководстве архитектора сменилась практикой «коллективного заказа» и многофокусной (и с необходимостью ~ неопределенной, ситуативной) организацией работ. В этих условиях архитектурный проект перестал выполнять функции директивного средства организации, более того, в процессе разворачивания работ его приходится подвергать многократным перестройкам. В этих условиях организационный аспект деятельности архитектора, бывший ранее на втором плане, входящий в состав обслуживающих средств архитектурной работы, начинает выдвигаться на первый план. Эти аспекты начинают определять не только общий характер организации работ, в том числе и характер разработки проекта, но и внедряться в саму проектную действительность. Сегодня это уже не действительность вещей, сооружений, а действительность условий деятельности, жизнедеятельности людей, сегодня проектировщик начинает осознавать себя как организатор этих условий, а проект в его традиционной форме и содержании становится лишь одним из средств такой организации.
Итак, современная практика проектирования постоянно создает ситуации, в которых программы как средства организационно-управленческой деятельности и проекты используются в общей системе организации работ. Однако, такие ситуации еще не являются ситуациями постановки вопроса о сопоставлении программ и проектов (как можно сопоставлять программы организации работ с проектами вещей?). Возникновение такого вопроса предполагает, очевидно, возникновение ситуаций, в которых проекты и программы могут претендовать на выполнение одних и тех же функций. Появление таких ситуаций стало возможным сравнительно недавно — в результате как бы ответной экспансии проектирования, проектного подхода в сферу организационно-управленческой деятельности и становления организационного проектирования. Это, в свою очередь, стало возможным только после того, как в проектировочном движении была осознана стратегия перехода от проектирования вещей к проектированию систем деятельности. Даже у самого термина «проект» с этого момента появляется второе значение; проектами начинают называть большие целевые системы организации работ (в военной промышленности, в космических разработках, в здравоохранении, экологии и т. д.). Появление такой организационной практики и активное использование в ее рамках проектного подхода как основного подхода в искусственной работе с «будущим» приводит к тому, что у программ и проектов появляется один объект организационного действия. Однако, сама эта ситуация в рамках организационно-управленческого и проектировочного профессиональных сообществ не является, по-видимому, осознанной до настоящего времени. Термины «программа» и «проект» часто используются как синонимы, и, вероятно, для практических ситуаций этот вопрос не имеет особой остроты и вряд ли может там возникнуть. Чтобы возник вопрос о теоретическом различении функций и специфического содержания планов, проектов, программ, должен быть специально поставлен вопрос о развитии средств организационно-управленческой деятельности. И вслед за этим должны появляться специальные теоретические и методологические разработки, обеспечивающие такое развитие. Фактически это и означает, что сфера методологии является третьим необходимым участником в тех ситуациях, в которых может быть поставлен вопрос о сопоставлении программ и проектов.
Итак, с появлением организационного проектирования программы и проекты могут впервые быть сопоставлены, поскольку имеют общую организационную действительность. В чем может быть тогда зафиксировано основное исходное различие организационного содержания программ и проектов? Очевидно, исходная (и традиционная) функция проекта состоит в задании представления о конечном результате деятельности. В отличие от проекта, программа ориентирована, прежде всего, на задание представления о самом процессе деятельности. Если рассматривать теперь проектный подход как универсальный, то мы можем задать вопрос, может ли такая организационная специфика программ быть снята в рамках проектного подхода? Или иначе: может ли сам процесс деятельности быть спроектирован (может ли программа быть спроектирована?) Вероятно, при определенных условиях, такое двойное употребление проектного подхода — и для задания представлений о конечном результате деятельности, и для задания представлений о самом процессе достижения этого результата — возможно. Фактически, планы сегодня и являются таким результатом двойного использования проектного подхода.
А может ли быть в средствах проектного подхода ассимилирована другая специфика программ — как средства гибкой, ситуативной организации деятельности? Очевидно, что изменение организационных условий потребовало бы изменения спроектированной системы организации работ и, возможно, даже изменения представлений о конечном результате этих работ. Попытки справиться с такими проблемными для проектирования ситуациями предпринимаются в последние годы в стратегиях «среднесрочного» и •перманентного» проектирования. Стратегия среднесрочного проектирования делает упор на отказе от долгосрочных проектов в силу их очевидной нереализуемости из-за значительного изменения условий работ за время реализации проекта. Среднесрочный проект предполагает осуществление достаточно масштабных работ (в отличие от краткосрочного) при достаточно определенной ситуации за время их реализации. Таким образом, масштаб работ и их характер, согласно этой идее, должен быть приведен в соответствие со степенью определенности и управляемости ситуации на базе этого проекта. Стратегия среднесрочного проектирования — это стратегия элиминирования ситуации, введения ее в границы учитываемых изменений. Идея перманентности. появившаяся в проектировании (так же, как и во многих других сферах деятельности) а 20—30-х годах, предполагает, что упор делается не на проекте как таковом, а на процессе проектирования, который разворачивается параллельно процессу выполнения работ, опережая его лишь настолько, насколько это эффективно. Для каждого очередного шага разворачивания работ в содержании проекта должно быть определено лишь то, что необходимо для этого шага, и лишь настолько, насколько это позволяет определить конкретная ситуация работы.
Идея перманентного проектирования была развита и проработана в методологических средствах после начала работ ММК по формированию сферы проектирования Л О/. Развитие идей перманентного проектирования шло в рамках методологии в двух планах. Во-первых, предполагалось изменение объекта проектирования: объектом проектирования должны быть не вещи и не вещные организованности, а системы деятельности. Проектирование вещей, с этой точки зрения, есть средство косвенной, «превращенной» (по Марксу) формы организации деятельности. Такое изменение объекта проектирования, очевидно, предполагает изменение средств и методов проектирования, оснащение его новым корпусом представлений — представлений о деятельности. Однако, изменение объекта проектирования еще не решает проблемы гиб- • кости и ситуативности. Поэтому в качестве второго направления развития проектирования необходимо было фиксировать появление в рамках проектной работы каких-то новых, инородных для него видов работ, в частности, работ по анализу ситуации, протезированию, выработке стратегии и т. д. Если расширение понятия проектирования за счет задания нового объекта проектирования еще сохраняло подходную определенность проектирования, то такое расширение круга средств, методов и процессов в рамках самого проектирования во многом лишало бы его этой определенности.
В ММК начинает обсуждаться идея – «центрации». В плане стратегических установок эта идея противостоит идее тотальности и универсальности проектного подхода, поскольку предполагает реализацию разнородной системы деятельностей различного вида, соорганизованной относительно «центральной» деятельности проектирования. На «нецентральные» работы перекладывается очень важная содержательная нагрузка, связанная с анализом ситуации, постановкой и решением проблем. Даже в стратегии перманентного проектирования собственно проектная работа начинается только после того, как осуществился переход от проблем к задачам. Таким образом, разработки стратегии перманентного проектирования в ММК еще не давали теоретического ответа на вопрос об объемлющей форме организации работ такого типа. Ситуация начала работ по формированию сферы проектирования уже в то время задавала для ММК ситуацию активного взаимодействия орг-управленцев, проектировщиков и методологов. Однако, к моменту начала работ во ВНИИТЭ вопрос о теоретическом оформлении представлений о программах и программировании не был поставлен в ММК. На новом плацдарме взаимодействия методологов, орг-управленцев и проектировщиков — в ОДИ — в качестве средств объемлющей организации целевых, проблемно-ориентированных систем деятельности начинают рассматриваться программы. Стратегия развития проектирования, формирующаяся после начала ОДИ. предполагает сохранение и развитие определенности проектного подхода и проектирования за счет разумного ограничения области его применения и задания специфических функций проектирования (оргпроектирования) наряду с программированием, прогнозированием, сценированием и т. д. Важно отметить, что такая постановка вопроса о проектировании изменила статус, назначение и содержание разработок по программированию а ММК.
От бытового термина – к понятию.
Опыт формирования сферы проектирования
Первые сопоставления программ и проектов
Схема технологии программирования
Программирование и методологизация
(С. Наумов. Представления о программах и программировании в контексте методологической работы. — Журнал «Кентавр» №1 –1991)
__________
Для философствующих конфликтологов
Конфликтология и конфликты