(Рис. художника — Спасоломской Т.Н.)
(По результатам эксперимента в рамках работы социологической школы конфликтологии)
*Социологическая школа конфликтологии (СШК) была организована при Институте социологии РАН в 1997 году, по инициативе Л.Н.Цой и при поддержке В.А.Ядова, Т.М.Дридзе, В.С.Дудченко и В.А.Мансурова. Основное внимание уделяется критическому анализу существующих подходов к конфликту; проблематизации методов, применяемых в конфликтной ситуации; разработке концепции вмешательства в конфликты в управленческом консультировании.
Преамбула
Осознание того факта, что конфликт, в котором оказывается человек, требует большой энергии работы мысли, не говоря уже об эмоционально-психологическом и физическом напряжении, ставит конфликтующего человека в ситуацию самоопределения и определения реальной ситуации. Длительное пребывание человека в ситуации неопределенности подвергает психику человека тяжкому испытанию, ведущему к состоянию фрустрации, дистрессу и психосоматическим заболеваниям. Поэтому неопределенность ситуации требует определения. Кто ее определит, когда и каков будет ее смысл — от этого зависят эмоции, чувства и действия человека. Профессиональные исследования ситуации неопределенности требуют процедур, которые должны быть описаны. Чтобы научиться реконструировать ситуацию неопределенности, необходимо исследовать процесс ее создания и ответить на вопрос: каким образом возникает ситуация неопределенности, кто её создает, можно ли определить её границы и масштаб?
Эти вопросы были поставлены на второй социологической школе конфликтологов (СШК-2). Для их осмысления была объявлена тема: «Самоопределение в ситуации неопределенности и возможности самоорганизации»; участникам было объявлено, что первую учебную неделю занятия будут проходить в режиме технологии инновационного обучения.
Фиксация фактологического материала
Пришедшие учиться специалисты знали, что их профессиональная деятельность связана с конфликтами, и хотели получить знания, связанные не только с механизмом разворачивания конфликтов, но и с процессами, влияющими на психику человека, его когнитивные возможности в пограничных ситуациях. «Живые» знания, работающие «здесь и теперь» можно получить лишь экспериментируя с самим собой, что с точки зрения профессионального риска намного гуманнее.
Обоснование эксперимента
Конфликтолог-практик должен быть готов находиться в эпицентре конфликта. Готов ли он к риску получить эмоционально-психологический удар, увидеть границы собственного восприятия, осознать ограниченность своих знаний и даже потерять доверие конфликтующих сторон во имя их сближения, так как часто объединение происходит против кого-то, а не во имя чего-то существенного и содержательного.
Трудно найти человека, который не помнил бы свои чувства и эмоции в конфликте. Вовлеченный в конфликт, он теряет способность помыслить конфликт со стороны и себя в нем. Специалист же должен сохранять такую способность, тем более что конфликт — это его профессиональный предмет. Чтобы провести профессиональную рефлексию конфликтной ситуации или ситуации неопределенности (реконструировать реальность), необходимы определенные знания, методы, теоретические конструкции и готовность принести определенную «жертву», т.е. что-то потерять (имеются ввиду стереотипы профессиональных знаний и собственно личностный риск). Только тогда мы можем говорить о том, что специалист способен «разорвать» порочный круг эмоционально-психологической зависимости от конфликта и оказать помощь конфликтующим сторонам (особенно это относится к микроуровню).
Создание таких ситуаций возможно в режиме эксперимента, в котором участвуют профессионалы, готовящиеся оказывать содействие в управлении конфликтом с целью минимизации его деструктивных последствий.
Начало эксперимента. Как создавалась ситуация неопределенности, которая привела к конфликту
Сначала о том, что было определено и известно. Срок обучения в рамках социологической школы (СШК-2) — один месяц. В заявлении о приеме фиксировалось желание и обязательство слушателей учиться весь срок. Известно было также место и время занятий, состав преподавателей и консультантов. Самое главное: все слушатели знали, как надо проводить занятия, так как практически все преподавали в школах или в ВУЗах, про конфликты могли рассказать очень много, а некоторые даже имели собственные авторские разработки по конфликтологии. Чему их можно научить? Как проверить, что они знают не на вербальном, а деятельностном уровне. Естественно, что за первую неделю следовало диагностически выявить потенциально «живые» знания.
Введем несколько основных социологических и социально-психологических аксиом, лежащих в основе конфликтов на микроуровне (не забывая о ситуации СШК-2).
Социологические аксиомы [2]
Чем подвижнее система организации: тем вероятнее, что конфликт будет содействовать инновациям и творчеству; тем меньше вероятность того, что конфликт вызовет перенесение враждебных чувств на альтернативные объекты; тем вероятнее, что конфликт представляет собой реальный источник напряжения; тем выше вероятность того, что конфликт будет способствовать установлению в организации сбалансированной иерархии власти.
- Если взрослый человек (слушатель СШК) заплатил деньги за свое обучение, он будет требовать от специалиста знаний, которые не только частично подтверждают, но и углубляют его собственные представления или соответствуют его уровню понимания. Главное для него — результат обучения.
- Если функциональные рамки «размыты», а нормы и правила взаимодействия не определены и не оговорены, то ситуация неопределенности возрастает и возникает возможность хаоса, а затем самоорганизации.
Социально-психологические аксиомы
- Если человек, выполняющий какую-либо функцию или находящийся в определенной роли, ведет себя вопреки ожиданиям окружающих, тот последние будут «вгонять» его в соответствующие рамки (обычно, действуя по привычному стереотипу).
- Если профессионал владеет знаниями в своей области, то новые знания будут восприниматься им критически или через призму сравнительного анализа с уже имеющимися у него, устоявшимися знаниями. В случае отсутствия аргументированных доказательств, подтверждающих достоверность новых знаний, доверия к носителю (если даже оно и было на первом этапе отношений), т.н. «новых знаний» не возникает.
Казалось бы, эти аксиомы должны быть известны участникам СШК-2. А если известны, то действия присутствующих должны быть нестандартными, т.е. иными чем у тех, кто их не знает и поначалу обязательно «попадет» в ситуацию хаоса.
Исходя из перечисленных аксиом, действия организатора занятий в СШК-2 были направлены на:
- снятие ожиданий (не давать никаких знаний на первой неделе);
- размывание функциональных границ (слушатель — консультант);
- нарушение общепринятых норм общения (обращение “ты” вместо «вы»);
- игнорирование вопросов, что воспринималось большинством, как неуважительное отношение к присутствующим;
- запуск процессов «на самотек», одновременно с фиксацией нарушения дисциплины (например, опоздание участников на занятия).
Это позволило технологично создать ситуацию, которая соответствовала теме.
Запуск произведен…. Что произошло?
Ситуацию, созданную “конфликтологами от теории”, могут воспроизвести некоторые их высказывания:
Требования к организатору
- предъявите замысел и статусные позиции всем участникам;
- для чего нужны консультанты, если они ничего не могут сказать и не отвечают на вопросы;
- какова методика преподавания?;
- не понятен язык организатора;
- есть ли у Вас вообще позитивный опыт разрешения конфликтов?;
- у организатора иллюзия относительно эффективности занятий;
- ваши домашние заготовки не «проходят»;
- когда ничего нет, пытаются из подручного материала делать «что-то»;
- покажите или дайте какую-нибудь альтернативу, которая позволит выбрать, куда двигаться и что делать?;
- нет объекта для осмысления, что всех вводит в тупик;
- какое у Вас лицо: и это называется лицо профессионала?!;
- если бы были правила, а их у Вас нет;
- организатор подавляет, блокирует деятельность мысли;
- создали какой-то бардак;
- так нельзя вести занятия, это непрофессионально;
- есть ли у Вас технология, покажите ее, мы ничего не видим;
- почему нет лекций и никакой информации?
- верните мне деньги, я уже неделю просто так теряю время;
- вы работаете со знаниями покойника.
Фиксация эмоционально-психологического состояния участников:
- нам не нравится хаос;
- такое ощущение, что попала в гнездо шершней;
- все зависимы от организатора, кроме меня;
- что происходит? где мы находимся?
- я защищаюсь, странно…;
- нарастает чувство подавленности;
- ситуация приходит к абсурду;
- не хватает тонуса для работы;
- нет возможности увидеть ситуацию и одновременно быть ее участником.
Описывая ситуацию, можно отметить напряженную атмосферу, лица, на которых можно было прочесть: «опять обман за собственные деньги», требования к организатору — начать работать, но в соответствии с правилами и нормами, которые необходимо ввести организатору.
Длительность ситуации неопределенности (учебная неделя) привела всех участников в пограничное состояние (интеллектуальное, эмоционально-психологическое и физическое), которое сопровождалось стычками, мелкими ссорами и, самое главное, обострением конфликта как между организатором и некоторыми участниками, так и между самими участниками СШК-2. Это был конфликт, в котором проявилось реальное противоречие, он был структурирован и практически полностью соответствовал идеальной модели зрелого конфликта на микроуровне.
У каждого участника появилась возможность отрефлектировать свои границы, нормы (по возможности — ценности) и стереотипные действия, одновременно реконструируя ситуацию в целом. Вопрос, на который должны были ответить участники конфликта, заключался в следующем: «Готов ли я к такой работе вместе с организатором и другими слушателями СШК?»
Это был момент как самоопределения, так и выбора, и определения степени доверия друг к другу всех участников реального конфликта (включая организатора). Сможем ли мы преодолеть негативные чувства, возникшие по отношению к другим участникам эксперимента (риска) и подняться над ситуацией (как предлагает П.Монсон тем, кто готов посвятить свою жизнь социологии [3]). Эта ситуация, созданная организатором, в «ловушку» которой попали неопытные специалисты в области практической конфликтологии, выявила следующие моменты:
- реальные противоречия в подходах к исследованию конфликта между присутствующими специалистами;
- различия в принципах взаимодействия с конфликтующими сторонами;
- границы «видения» конфликта специалистами, так как большинство из них не способны были увидеть соответствие темы занятий и ситуации, реально разворачивающейся «здесь и теперь»;
- границы стрессоустойчивости и профессиональные стереотипы, которые упускаются из виду самим специалистом при критическом анализе реально существующего конфликта.
Таким образом, удалось выявить (сделать явным) содержание, которое придется раскрывать и обсуждать в процессе обучения. Оно появилось к концу первой недели и было определено нами как «область незнания» для участников СШК-2.
Содержательный предмет в области практической конфликтологии, который «обнажился» в реальном конфликте между специалистами, необходимо «положить» как объект для исследования. И если в начале первой учебной недели объекта исследования не было, что приводило всех в тупик, то возможность появления «объекта» теперь зависела от способности самих участников профессионально реконструировать создавшуюся ситуацию, т.е. восстановить «объект». Ситуация неопределенности и конфликт как «объект» не даны нам в противостоянии, мы находимся внутри ситуации, и чтобы превратить ситуацию в «объект», нам необходимо от него дистанцироваться.
Необходимо вспомнить тему первой недели: «Самоопределение в ситуации неопределенности и возможности самоорганизации». Инновационная технология обучения (далее раскрою ее основные принципы и смысловой контекст) позволила нам обосновать саму эту тему.
Подход к преодолению болезненного воспоминания о преодоленной (пережитой) ситуации. Профессионально-ценностная ориентация СШК
Воспроизвести преодоленную ситуацию — значит еще раз пережить негативные чувства и эмоции. В работах по психотерапии описаны методы, позволяющие освободиться пациенту от прошлых травм и устойчивых психофизиологических реакций, сформированных ранее. Например, метод парадоксальной интенции и дерефлексия [4], которые мы, как специалисты, можем сознательно применить к реальной ситуации. Суть парадоксальной интенции: человеку предлагается сконцентрировать свое внимание на том, что ему неприятно, болезненно вспоминать, и усилить то действие, от которого он хочет освободиться. Участникам СШК-2 было предложено описать ситуацию, сознательно усилив акценты на противоречиях, столкновениях, критических моментах, несогласии и т.д. Это позволяло вскрыть для дальнейшего рассмотрения содержание процессов, формы коммуникации — все, что тревожило участников ситуации. Если в психотерапии этот метод чаще всего скрыт от пациента (можно сказать, что происходит лечебная манипуляция), то в нашем случае мы применяем его по отношению к себе. Мы сознательно подвергаем себя риску приблизиться к конфликту, но не к чужому, а в который погружены сами, с попыткой осмыслить его и зафиксировать приемы (инструментарий, методы) его разрешения. Только выделив методы, можно говорить о научном подходе к исследованию конфликтов. Иначе мы уподобляемся дилетанту, который — испытав на себе негативные последствия конфликта — уверен в том, что он-то знает, что есть конфликт, хотя лишь переживает его.
Любая школа вырабатывает собственные подходы и принципы, которые разделяют специалисты данного направления [5]. СШК выработала основные ценностно-профессиональные принципы, позволяющие сформулировать некоторые критерии профессионализма конфликтолога-практика. Среди них:
- готовность к профессиональному и личностному риску, умение рисковать;
- готовность к открытому диалогу с оппозицией, умение вести диалог;
- умение отрефлектировать границы собственных возможностей (эмоционально-пихологические,интеллектуальные, организационные и т.д.) и способность к работе с ними;
- высокая степень стрессоустойчивости, овладение методами и техниками работы с фрустрацией и дистрессом;
- способность к переводу социально-негативных процессов конфликтного взаимодействия в социально-конструктивное русло.
Практика показала, что в случае отсутствия у специалиста этих качеств и соответствующих установок, профессиональное участие в реальном конфликте проблематично и опасно как для специалиста, так и для конфликтующих сторон.
Ситуация неопределенности: где место неопределенности?
Казалось бы, для большинства людей нет проблемы в описании ситуации неопределенности. Если есть пространство, куда входит человек (семья, улица, организация и т.д.), то оно уже определено социальными нормами, правилами, властной иерархией и т.д. И все эти атрибуты социальной организации должны быть в разной степени известны ему или, по крайней мере, он имеет свои представления о них.
Кризис, в котором оказалось наше общество, поставил человека перед ситуацией, в которой многие привычные вещи «исчезли», прежние ценностные ориентации разрушены, новые еще только создаются. Осмысление происходит через разрушение, хаос и зачатки самоорганизации. Восстановление и развитие социальной структуры общества — процесс длительный, однако, параллельно идет процесс становления каждого человека (социальной группы) в этой ситуации.
Человек — в этом плане — не определен. Его (взрослого) некому определять, хотя попытки, и небезуспешные, существуют. Однако деятельность партий, религиозных структур и общественных организаций вряд ли решает эту проблему. Мыслящий человек остался (экзистенциально) наедине с собой. Он понимает, что упорядочить и определить мир он должен сам, и для него единственное место неопределенности — его собственное мышление [6]. Как он себя мыслит, каким способом видит мир, каков смысл его существования в этом мире, в эпоху перемен и катаклизмов? Это вопросы личные, на которые может ответить только сам человек. В поисках ответа человек определяет этот мир и себя в нем. Ожидания от других сводятся «на нет». Столкновения и конфликты перемещаются из внешней среды “внутрь” человека, соответственно и ответственность за ситуацию неопределенности человек берет на себя. Здесь не имеется в виду тотальное отождествление собственных действий с бездействием (или определенным действием) других людей, государственных структур или чиновников. Имеется в виду ответственность человека за определение мира, формирование и выбор представлений о мире и мира в себе. Осознание ситуации неопределенности и конфликта — это начало работы по смысловому определению мира через формирование определенного типа мышления, за которое несет ответственность сам человек. С началом принятия ответственности за себя в ситуации неопределенности и конфликта ситуация для мыслящего человека становится определенной.
Возвращаясь к конфликту на микроуровне (по результатам СШК-2), можно сказать, что специалисты (конфликтологи-практики) не обращали внимания на собственный тип мышления, а значит, не подвергали критическому анализу и проблематизации многие свои профессиональные стереотипы.
Учитывая, что столкновение с собственным мышлением сопровождается личностным конфликтом (не для слабонервных), который в разной степени отражается на всех участниках эксперимента, на второй неделе участникам СШК было предложено сделать выбор — уйти или остаться.
Инновационная технология обучения: риск, неопределенность, конфликты, гибкость форм и методов, переход на новый уровень развития
Социологический анализ конфликта предполагает выделение элементов в конфликте, связей и отношений между социальными группами, выявление структуры самого конфликта (этапов и стадий) — все это описано в соответсвующей литературе. Чтобы передать эти знания профессионалам и управленцам, традиционный процесс обучения вполне уместен. Но если мы ставим задачу — подготовить конфликтологов-практиков, способных:
- оказывать профессиональную помощь конфликтующим сторонам в согласовании интересов,
- минимизировать деструктивные последствия конфликтов,
- развивать и вырабатывать новое видение конфликтов и новые возможности в действиях конфликтующих сторон,
- вырабатывать стрессоустойчивые качества, для сохранения собственного здоровья, не позволяя дистрессу разрушать психику профессионала,
то необходимы технологии обучения, включающие в себя риск, ситуацию неопределенности и конфликты. Такая технология описана как инновационная [7, 8], но это необходимо специально анализировать.
Наиболее острые дискуссии между специалистами касаются профессионально-этических норм и ценностных ориентаций той или иной группы профессионалов. Ставится вопрос о соотношении социальной технологии и этических нормах [9, 10].
На мой взгляд, технологичность в создании ситуации неопределенности и риска на первом этапе обучения должна доминировать над привычными представлениями о том, как должен проходить процесс обучения. Если технологичность осмысленна, а социальная технология лишена смысла, т.е. по существу технологией не является, тогда смысловой контекст будет раскрываться постепенно, снимая многие психологические напряжения у участников ситуации. Здесь уместен образ запотевших стекол очков: входя в теплую комнату с холодной улицы, вы протираете очки несколько раз…
Чтобы ясно “увидеть” ситуацию конфликта (отделяя эмоции, чувства и собственный интерес), необходимо каждый раз восстанавливать происходящее заново. И если в аналогии с очками у вас есть специальная тряпочка протирки стекол, то для “прозрения” в конфликте необходимы процедуры, методы и приемы, объединенные в социальную технологию (СТ).
СТ — более рациональный способ действия человека или социальной группы, позволяющий перейти из одного качественного состояния в другое (для достижения определенного результата). Как целостное явление СТ задается проблемной ситуацией, смысловой контекст которой обнаруживается и формируется действующими лицами. Поэтому очень важна такая компонента, как смысловая понятость и осознанность выполняемых «операций» со стороны специалиста. Мы можем рассматривать СТ как некоторый способ снятия многих ограничений в мыслях, чувствах, действиях.
Вводя понятия «инновационность», мы тем самым усиливаем те элементы, которыми характеризуются инновационные процессы в обществе: высокая степень неопределенности, риск, обострение конфликтов, гибкость форм в управлении процессами, переход на новый уровень развития. Применительно к каждой конкретной ситуации инновационная технология (ИТ) непосредственно ориентирована на настоящее «здесь и теперь», но при этом смысловой контекст и смысловые проекции включают в себя настоящее, прошлое и будущее.
— Об опасности и риске (как СТ, так и ИТ) предупреждают зарубежные и отечественные исследователи (Ф.А.Хайек, Ч.Г.Милс, П.Бергер, В.С.Дудченко и др.), особенно если этой деятельностью начинают заниматься дилетанты. Тем более социологи не должны упускать из виду ситуации, связанные с риском и подготовкой решений в ситуации неопределенности и конфликта.
По критериям эффективности СТ и ИТ некоторые исследователи предлагают выделять технологии:
- базирующиеся на перспективных, долгоживущих идеях: основанные на результатах фундаментальных исследований;
- способные зафиксировать действительную новизну результатов, с учетом уровня новизны (для человека, социальной группы, организации, отрасли, региона, государства, человечества);
- позволяющие воспроизвести результат; раскрывающие ценностный (аксиологический) потенциал Человека, социальной группы, общества.
Естественно, что прежде чем применять ИТ, необходимо ответить на ряд вопросов. Во имя чего (смысл)? Что может быть достигнуто? Каковы параметры? Как будет организовано? Каковы методы, приемы и техники? Каков уровень квалификации специалиста? Каковы критерии оценки результата?
В ИТ предусмотрено нарушение многих социальных норм, коммуникации, что, собственно, и становится причиной реальных конфликтов в обществе. Специалиста (в отличие от неспециалиста) не раздражают действия конфликтующих сторон: для социального конфликта они естественны. Он относится с пониманием, когда в его адрес или в его присутствии выплескивается ушат негативных эмоций и обвинений. Он различает форму и содержание в действиях конфликтующих сторон, отдавая (на первом этапе) предпочтение фиксации содержания.
Но прежде чем всему этому обучать, необходимо увидеть естественные реакции специалиста в ситуации реального конфликта (в спокойной обстановке каждый человек старается выглядеть лучше, чем он есть). Но не этот тип поведения является конфликтогенным фактором. Самое опасное не то, что специалист может быть не сдержан в пограничной ситуации, а то, что он не в состоянии во-время привести себя в «форму», сохраняя работоспособность и доброжелательность в обстановке, где требуется профессиональная помощь конфликтующим сторонам. Коррекция и выработка определенных интеллектуальных и эмоционально-психологических профессиональных реакций возможна в режиме инновационной технологии обучения.
Вполне естественно, что специалисты, не знакомые с этой технологией, проявили себя привычным для них образом, предъявляя в полной мере свой профессиональный и личностный потенциал. Это и было необходимо для дальнейшего процесса обучения, однако болезненно воспринималось самими участниками. И все же двое из них с занятий ушли, заявив свое несогласие с процессом обучения (можно предположить, что информация об эксперименте будет распространяться негативная, о чем с нескрываемой иронией заявила одна из участниц, написавшая заявление об уходе из СШК).
Это наш риск как организаторов. Но коль скоро главное для нас — это создание и развитие направления практической конфликтологии в рамках социологии управления, то необходимо признать, что не все, кто считают себя вправе работать с конфликтами, способны быть профессионалами в этой области.
Выбор профессиональной позиции и самоопределение
Обращение к работе П.Монсона [3] позволит нам определиться в выборе позиции, которую занимает автор статьи. Социолог может познавать реальность «двигаясь» по нескольким направлениям.
Объяснять процесс развития общества в непредвзятом наблюдении социальных фактов, т.е. социолог должен «подниматься на вертолете» [3, с.15; 41-42], чтобы со стороны увидеть его и выделить главную канву, определяющую человеческую жизнь.
«Сконструировать понятие и при его помощи создать взаимосвязь с действительностью» [3, с.43].
«Основа третьего направления в целом эмпирическая, но при этом идея понимается как исторически созданная людьми» [3, с.43]. Это значит, что абстракции, которые возникают в ходе исторического развития, также есть объект критического анализа, а критическая оценка метода означает также и критический подход к действительности.
Это три направления современной социологии и три способа взаимодействия с объектом — понять общество, объяснить общество и изменить общество — отражают разную степень глубины познания действительности. Наша задача: осознавая свои возможности, сочетать различные методы и подходы в зависимости от того, на какой степени познания мы находимся и какими средствами для этого располагаем. Цель такого осмысления: практическое применение полученных знаний о конфликте в ситуации неопределенности, а также в зависимости от наших познавательных возможностей. И хотя многие люди живут в такой ситуации, этого недостаточно, чтобы иметь возможность ее изучать. Тут нужна высокая мотивация, стремление изучать окружающую действительность и себя в ней, что совпадает с попыткой не только изучить, но и понять, объяснить и изменить ситуацию.
Уметь подняться над ситуацией и увидеть ее со стороны, а также не терять способность взглянуть на нее изнутри, чтобы понять многозначность и многогранность действительности, сочетая различные методы — в этом суть методологии диалектического подхода и профессиональной позиции конфликтолога-практика.
Сам выбор позиции держит специалиста в постоянной готовности к любой (новой, неизвестной для него) ситуации. Ситуация неопределенности и конфликта — это, во-первых, лакмусовая бумажка для выявления уровня профессионализма и верности выбранному профессиональному пути, а во-вторых, естественный тренинг для закрепления необходимых навыков и развития стрессоустойчивых качеств. Страх перед конфликтом должен быть преодолен в нашем сознании. Как феномен человеческой жизни, он требует к себе повышенного внимания и, как ни парадоксально, профессиональной любви. Автор сознает, что от ученого не требуется любви к «объекту» своего исследования. Но «конфликт» — особый «объект», можно сказать, экзистенциальный. Каждый человек переживает его личностно и интимно.
Поэтому «полюбить конфликт» — это значит:
- полюбить свою профессию, одновременно сознавая, сколько бед и несчастий приносят конфликты в мир людей;
- сделать предметом своих исследований горечь, страдания и боль конкретного человека, не исключая самого исследователя;
- высветить смысл конфликта в жизни человека, способствовать формированию созидающего типа мышления;
- переводить социально-негативный конфликт в социально-позитивное русло;
- развенчивать миф о бесконфликтном развитии общества;
- содействовать формированию нормативно-правовой базы для предъявления позитивного конфликта;
- способствовать формированию культурных образцов поведения в конфликтной ситуации;
- профессионально владеть «конфликтом» как методом диагностики и развития ситуации в созидательном направлении.
Таков некоторый итог размышлений о результатах самоопределения конфликтолога-практика в ситуации неопределенности и конфликта.
Возникает вопрос: неужели необходим такой жестокий эксперимент над собственной психикой и психикой «доверчивых» специалистов? Ведь еще не известны психологические последствия для самих специалистов [11]. Ответ на этот вопрос определен морально-этическими и ценностными установками группы исследователей, которые придерживаются точки зрения, изложенной в данной статье. Необходимо к тому же зафиксировать устойчивый результат, достигаемый выпускниками СШК — неагрессивная, спокойная реакция на конфликт, искреннее сочувствие и понимание конфликтующих людей со стороны тех, кто сознательно провел над собой эксперимент. А еще появилась дополнительная степень свободы от манипуляций окружающих людей и от собственных разрушительных эмоций и представлений. Осознавая, что конфликты — извечные спутники человеческого сообщества, лучшие умы человечества обращали и обращают свой взор на проблемы сохранения мира и социального согласия. Возможность сохранения мира во многом зависит от того, как сам человек сможет обуздать природную (стихийную) агрессию и насилие внутри себя и какие социальные и правовые нормы будут защищать человека от насилия. Возвращаясь к работе П.Монсона, напомним, что изучать и объяснять конфликты в обществе и место человека в нем — это лишь один из уровней познания, а понимать, изменять и жить в конфликте — другой уровень, не исключающий проведение эксперимента над собой. Эксперимент с конфликтом — опасная и рисковая вещь. Наша страна находится в состоянии эксперимента с конфликтом не один десяток лет. Только вот «подопытные» видно не осознают, что над ними экспериментируют политики и власть имущие. Но как «обуздать» конфликт извне, без насилия над другим? Как жить в конфликте? Ради поиска ответов на эти вопросы стоит жить, познавать, понимать и изучать, рискуя, ибо Человек — это рисковое и мыслящее существо.
Попытка реконструировать ситуацию неопределенности и конфликта изнутри, не менее рисковое занятие.
1. Вестник РОС.№2 (5). М.1998.С.7.
2. Дж.Тернер. Структура социологической теории. М.1985. С.125-217.
3. П.Монсон. Лодка на аллеях парка. М.1995.
4. В.Франкл. Человек в поисках смысла. М.Прогресс.1990.
5. Л.Н.Цой. Практическая конфликтология: проблемы и перспективы.// В контексте конфликтологии. М. Институт социологии РАН. 1997.
6. М.Мамардашвили. Психологическая топология пути. Санкт-Петербург.1997.
7. В.С.Дудченко. Метод инновационной игры — средство практической перестройки сознания и деятельности.//Инновационные методы в управлении.- Волгоград. «Прогрессор».1989. С.14-18.
8. В.Н.Макаревич, Л.Н.Цой. Сущность и принципы инновационного обучения в управленческом консультировании.//Социологические методы управленческого консультирования. — Тольятти.1990.С.113-119.
9. В.И.Подшивалкина. Социальные технологии: проблемы методологии и практики. Кишинев.1997.
10. Прогнозное социальное проектирование: теоретико-методологические и методические проблемы. Под ред.Т.М.Дридзе.М.Наука.1994.
11. Джон Лили. Рам Дасс. Центр циклона. София. ЛТД.1993.
(Л.Н.Цой. Попытка реконструкции ситуации неопределенности и конфликта (по результатам работы социологической школы конфликтологии// Вопросы методологии,1998 г№1-2).
______________