Олег Аронсон
О политической функции в высказывании
Одним из результатов распада Советского Союза стало возникновение множества конфликтов на территориях, где сформировались новые государства, вступили в силу новые законы, иные ценности стали приоритетными и оказались в противоречии с многими жизненными принципами, утверждавшимися на протяжении десятилетий. При анализе подобных конфликтов (и межэтнических, и социальных) явно недостаточно одного предъявления фактов и их интерпретации. Такой тип анализа приводит к тому, что происходит неявное умножение форм противостояния, т. е. теоретическая борьба интерпретаций, борьба с помощью той или иной выборки фактов оказывается продолжением политического (в широком смысле слова) конфликта.
В данной работе мы попытаемся сместить акцент с вопроса об истоках или предпосылках (исторических, социальных, культурных) возникающих напряжений в сторону методологической проблемы теоретического высказывания о конфликте, которое мы застаем всегда уже зараженным вирусом полемики аргументов. Однако это вопрос вовсе не о нейтральности «научного» суждения, а о способе противостоять политическому аспекту теоретического дискурса. Итак, мыслить конфликт неполитически — не утопия ли это, подобная утопии нейтральности? Возможно ли найти такие способы анализа политических конфронтаций, которые бы вскрывали некую имманентную форму политического действия, производящую противоборство из самой себя? И если это возможно, не есть ли это способ выйти за рамки политического в суждении, тем более в аналитическом суждении?
Итак, речь пойдет о возможном, позитивном в теоретическом плане, опыте трансцендирования (установления дистанций) в отношении фактов реальной политики. То есть об опыте мышления как противополитического действия.
В такой ситуации «конкретные факты» теряют силу убедительности, поскольку задача состоит в обнаружении неких схематизмов политического поля, позволяющих проявляться именно таким фактам. Это — во-первых. Другая же часть задачи — в создании таких теоретических условий, которые бы спровоцировали иные приоритеты в отборе разнообразного фактического материала.
Современными французские философы Ф. Лаку-Лабарт и Ж.-Л. Нанси, описывая трудность, которая стоит перед любым теоретиком сегодня, указывают среди прочего на то, что нас преследует некоторый остаток политического факта, избыточность по сравнению с его «жизненными» характеристиками — и даже по сравнению с чисто социальной «совместной жизнью»1. Этот остаток — то, что постоянно заставляет нас возвращаться к собственной позиции, к тем правилам и инструментам анализа, которыми мы сегодня пользуемся. Особенно когда то, чем пользуемся, нам «хорошо известно».
Конфликт — это то, что всегда «хорошо известно», когда он уже состоялся, когда он получил возможность прочтения как определенной истории отношений субъектов конфликта. Такое прочтение зачастую говорит: еще до момента проявления конфликт уже был, и сейчас, в момент анализа произошедшего, мы показываем, что он был. Зачастую можно услышать от политологов, аналитиков, что они, дескать, предупреждали, говорили о возможности проявленного противостояния заранее. Еще мы постоянно слышим о безусловной политической (или экономической) подоплеке любой актуальной конфронтации. Есть множество характерных приемов речи о конфликте, порождающих целый жанр, который можно лишь условно назвать аналитикой. Условно потому, что такого рода аналитика крайне невнимательна именно к жанровым («научным») основам своего дискурса, где зачастую скрывается политический остаток. Прием «научного» анализа связывается обычно с ограниченным набором правил суждения, в которых сам конфликт есть нечто чисто внешнее этим правилам. Инструменты анализа подобной аналитики лишь на первый взгляд кажутся действенными и разнообразными. Более внимательное отношение к этому инструментарию позволяет заметить, что такие анализы (порой достаточно тонкие и очень точно подмечающие отдельные детали) чаще всего никак не связаны с конкретным социальным действием, в которое они вовлечены уже самим фактом обращенности к нему в речи (понятно, что исключение составляют очевидно пристрастные исследовательские позиции, но это скорее не анализ, а пропаганда), не рефлексируют природу знаков, используемых ими универсально при описании различных ситуаций, сводимость которых к общему языку анализа еще требуется доказать. И, может быть, то, что интересует нас здесь прежде всего: вопрос, который ставит политический конфликт в современном обществе, никак не задается, а постоянно сводится к некоторой задаче с прагматическим решением. Не оспаривая значимости решения каждой конкретной задачи, попытаемся тем не менее обратиться к проблеме конфликта. Именно внимание к аналитическому содержанию политического дискурса, призванного для разрешения ситуации конфликта, ведет нас к предварительной постановке вопроса, который звучит приблизительно так: где мы можем обнаружить границу конфликта, который сам есть граница?
О политической функции в высказывании
В каком смысле мы говорим о конфликте как о границе?
Политика придает смысл национальности
Война — это не способ разрешения конфликта
(Аронсон О.В. Конфликты и сообщества (о политической функции в высказывании) //В кн. Язык и этнический конфликт. Под ред.М.Брилл Олкотт и И.Семенова, Центр Карнеги, — М.: Гендальф, 2001. С.15 -33).
(Статья представлена автором ( Олег Аронсон) для сайта Московской школы конфликтологии) 2004г.
_________
ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ В КОНТЕКСТЕ КОНФЛИКТОЛОГИИ
Конфликтология и конфликты