Эскиз истории методологии.
(К очередному обсуждению работы М.В. Раца и Ко на «круглом столе» 20.06.17)
Только после 125-го семинара (13.06.17) под началом В.Г. Марача, на котором М.В. Рац пытался продолжить свой доклад (начало – 3.06.17), я понял, что нужно сделать мне, и теперь позволю себе дать свой вариант деятельностной аргументации для дальнейшего движения семинара.
1. Чего не делает ни Рац, ни Котельников, когда выступают на нашем семинаре? Почему многие участники не понимают, что хотят нам донести наши уважаемые друзья? Почему Вадим Беляев, наконец, выразил по поводу последнего выступления М.В. не только свое мнение о характере текста, но и мое, и еще некоторых участников, назвав это выступление «монологом», закрывающим возможности понимания окружающими?
У меня объяснение очень простое: наши дорогие коллеги не сочли нужным… объективировать свои основные идеи, несмотря на то, что и в их текстах, и в их выступлениях широко используются традиционные для методологического сообщества термины и представления. Пока мы видим образец лишь научной работы, но – не методологической.
Как может быть проделана эта самая объективация? (Это лишь вариант, а не единственная возможность.)
Итак, объективированные картины задаются путем вбрасывания тезисов типа:
общественное благосостояние создается только благодаря существованию «жизнеспособных полноценных деятельностей», а коррумпированные деятельности поддерживают разруху в стране и государстве.
В таком же духе можно было бы говорить и о том, что все и любые деятельности часто образуют «матрешечное устройство», когда любая деятельность может либо породить внутри себя другую деятельность, либо вырастить деятельность на себе. А ввиду повсеместно распространенных случаев кооперации деятельностных единиц разного рода требуется оценка мощности и компетенции этих единиц и их взаимокоординация, согласование их темпоритмов и т.п., что выражается в образовании систем организации и управления такими деятельностными комплексами.
И ко всему подобному нужно приготовить четкие примеры как удачных деятельностных решений, так и очевидных дырявых, коррумпированных деятельностных систем, когда мы видим результаты, но оцениваем их скорее как отходы, как бы «красиво» они ни выглядели.
Еще раз: для проведения процедуры объективации деятельность нужно задать внеположенной – т.е. реально существующим «объектом», в который мы все включены по мере той или иной необходимости. А ввиду разного рода «погодных условий» и методов работы, все деятельности непременно подвергаются коррупции, которую нужно либо предотвращать, либо уже устранять, восстанавливая и ремонтируя пораженные порчей элементы этих деятельностей.
Да, я не уверен, что это произведет на кого-то затрагивающее впечатление: «Подумаешь, мы – в деятельности, я – в деятельности, а она почему-то может деградировать… Ну и что? Я же все равно остаюсь нормальным! И не такое переживали!..» Такая реакция понятна, и она будет повсеместной и широко распространенной. Так будет происходить какое-то время, пока кто-то сторонний громко не скажет: «А почему нам раньше это не сказали?» И этот прорыв произойдет достаточно скоро и лавинообразно.
Указанная невосприимчивость скорее всего связана с тем, что, наверное, уже 70-80% населения не считают своим долгом работать задачным образом, т.е. по методу. Миллионы людей научились зарабатывать, не работая при этом…
И здесь будет очень важно не съезжать со своей темы и своего методологического профессионализма, а именно – нужно в первую очередь рассматривать собственно деятельностные разрывы (т.е. коррупцию деятельности), а не то, что нравится или не нравится в плане политической и социальной эстетики.
Безусловно, нужны и хорошие примеры как методов профессиональной работы, так и разных «погодных условий» с последствиями влияния одного и другого на те или иные деятельности, а также качественная оценка дефицита средств для «текущего ремонта» деятельностной ткани в полагании значимости «ремонта капитального». (Кстати, я бы считал очень важным шагом взять в рассмотрение строительную деятельность как ведущий, главный тип.)
Обращаю внимание на то, что такое полагание деятельностных «объектов» как раз и связано с ответственностью полагающих, так как теперь ими нормативно (т.е. навязывающим образом) задается общий для всех деятельностный Мір, от которого никому никуда не деться. А то, что наши коллеги сами не дорабатывают в плане объективации деятельности – это и есть один из коррупционных разрывов (в данном случае – методологической деятельности), который важно было бы устранить, тем более что наши друзья – известные специалисты по развитию.
Осталось только сделать шаг навстречу: услышать, понять и – принять…
2. Откуда возникает идея развития?
Этот вопрос напрямую связан с вопросом: откуда возникает и идея методологии, и собственно методология?
Изначально метод – это форма организации восстановления Логоса в Древней Греции. Это был исходный процесс со складывающейся задачной формой организации… тогда еще не деятельности (точнее – воспроизводства), которой не было, а лишь Логоса (точнее – его восстановления). Растяжка Логоса, происходившая в ходе движения на восток Александра Македонского, привела к тому, что задачная форма организации восстановления переставала работать, так как возникали все новые и новые ситуации, выходившие далеко за рамки остававшегося «недвижимым» Логоса. Этот поход можно считать началом истории Деятельности.
За прошедшие почти 2,5 тысячи лет после похода Александра задачная форма организации, примененная к деятельности в виде разных методов и методик, будучи удобной для переноса и воспроизводства, была хорошо освоена и воцарилась во всех видах деятельности, став их основой. Но что делать, когда метод перестает работать? Задачная форма, разбросанная по разным предметам, дисциплинам, научным и инженерным областям, в их практических реализациях, вдруг сама оказывается причиной коррупции деятельности. Хорошо убедившись в невозможности ремонта деятельностной ткани, приходится фиксировать эту невозможность теперь уже в виде… проблемы.
И тогда привлекается идея развития – идея, решающая проблему коррупции деятельности, т.е. образовавшихся вольно или невольно разрывов деятельностной ткани, которую «заштопать» по методу, т.е. традиционным задачным образом, оказывается невозможным.
Итак, развитие нужно для того, чтобы «свести концы с концами» на определенной нами (еще раз – про ответственность!) «дырке» в деятельности и довести заплатку до деятельностного состояния. А такую работу вполне можно организовать мыследеятельностным способом, т.е. временным, «околодеятельностным» и, как мы знаем, несущим развитие.
Для объективации же идеи развития понадобилась своя отдельная отрасль – методология. Заметим здесь, что слово «методология» не вполне отвечает идее развития, но оно есть дань исторической преемственности, что немаловажно для удержания среды объективации и социализации. В первую же очередь – для выстраивания межотраслевого разговора, закладывая основы особого мира – мира проблем.
Так мы и подступаемся к… риторическому вопросу: так что будем поддерживать – формы организации коррупции или все же деятельности?
3. Ну и что? Царское ли это занятие – дырки штопать?
В так любимой нашими коллегами схемке ‘деятельность над деятельностью’ вроде бы нет ‘деятельности по понятию’. Вроде бы там отфиксированы всего лишь частные, единичные экземпляры (можно также сказать – их тип или характер).
Однако в ней же (скрытым образом!) вводится идея развития как соразмерного универсуму деятельности. Вполне можно полагать, что в идеологии деятельностной методологии есть теневая, сакральная часть, а уже в ее идейном фокусе концентрируется воля, выражаемая в отношении владения, причем, владения тем, что не твое.
Я уже писал, где и как возникают универсумы, и сейчас, не отступая и не оступаясь, выскажу дополнительные соображения.
Рассудок усиленно работает на застройку лакун, образующихся одновременно с ростом деятельностной ткани. Коррупция деятельности присутствовала с момента исторического появления самой деятельности, а возникающие на основе метода и задачной формы организации, по своей сути – универсалистские специальности и профессии, не смогли за всю историю деятельности стать на уровень ее универсумальности.
Отталкиваясь же от понятной, исторически так сложившейся, дефициентности универсалистского метода, и выражается главная, если не сказать – царская претензия методологии: положить идею развития как соразмерную универсуму деятельности. Понятно? Соразмерность еще ведь нужно достигать!
Представим себе эту картинку: немерено сколько тысячелетний Разум, Дар Господний, с универсумами; рядышком с Разумом – двух с половиной тысячелетняя деятельностная ткань, дряхлеющая, несмотря на кучу сложившихся мощнейших методных машин, а перед всем этим стоит ма-а-аленький человечек всего-навсего каких-то там лет тридцати с растопыренными руками в попытке объять необъятное… Как? Причем, всё и сразу! Чем?
И тут его буквально осеняет: РАЗВИТИЕМ!
Специально поясняю, в чем состоит вот то самое ‘окаянство’ методологии, частенько упоминаемое Г.П.: идея развития – человеческая, а замах делается на коррекцию ‘не своего’, не рукотворного – на универсумы, т.е. на плоды Разума, Дара Господнего, и на исторически сложившуюся деятельность, и тоже – не рукотворную.
Заметка на будущее. Очень может быть (это же всё – совсем не очевидно!), что понятие деятельности нужно брать как специфичное для пользования Рассудком, чтобы ‘деятельность’ можно было бы употреблять в единичных случаях, принимая в расчет их (случаев) возможность воспринимать универсальные решения. А собственно универсум – это вот то ‘воспроизводство’, которое схвачено В.Я. Дубровским в его схематизации.
Важно заметить, что в схеме ВДиТК собственно ‘универсума’ не найти. Это слово Г.П. просто приговаривал, тогда, как В.Я. своей схемой ухватывает универсум, что называется, прямо ‘в лоб’.
Но всё это еще требует тщательного взвешивания и додумывания.
Да, соразмерность – это такая гипотеза, изволенное имя претензии – Развитие, а сама-то претензия какова!
Вместо послесловия
Отдельно нужно отметить, что рассматриваемые нашими коллегами различные системы и режимы правления, как в их изложении, так и в изложении цитируемых ими авторов упускают важнейшую компоненту таких систем. Какую?
Я категорически не соглашусь с нашими коллегами в той части их размышлений, когда они ратуют за «бессубъектную власть» в виде Закона. Любой Закон отрабатывается различными институтами в виде множества организаций, которые и служат субъектами. Законы иначе работать не могут.
Но есть один-единственный случай бессубъектной власти – это власть идеологии. Рассмотрение же систем и режимов правления, не замечая значимости для их специфики идеологии, ведет к неадекватному восприятию сути дела. Страна, народ, государство несут историческую преемственность и удерживают всё свое единство исключительно благодаря идеологии. Кстати, религия – это особенная сторона идеологии.
Так что все системы и режимы правления нужно понимать и конструировать только и исключительно в различных комбинациях отношений между идеологией, властью и народом.
Дополнение
К фиксации «монологичности» текста доклада М.В. Раца
Почему-то на это мало кто обращает внимание, но у монолога антонимом будет не столь привычный всем «диалог», а – полилог. Приставка «диа-» заметно отличается от приставки «ди-», что означало бы «два». Вспомним такой аппарат, как диаскоп или более усложненный – эпидиаскоп. Вспомним диафильмы или диапозитивы, которые были широко распространены в докомпьютерную эпоху.
Прозрачность и просветность – вот главные особенности, которые несет на себе эта приставка «диа-». И не нужно вспоминать здесь нелепые объяснения про то, что якобы диалектика – это «с одной стороны… с другой стороны…».
Меня также не беспокоят и те авторитеты, которые диалог рассматривали как антоним монологу, потому что мы все живем в мире, где столько интеллектуального мусора, что не всегда успеваешь отличить зерна от плевел. И авторитеты – тоже всего лишь люди. (В этой связи хорошим примером будет история с пресловутым «Словом о полку Игореве», которое авторитеты же переводили, не зная тюркские языки, и не желали признавать свои авторитетные нелепости.)
Уж точно не помню, кто из них – Бахтин и Хайдеггер – и что сказал: «слово – дом человека» и «язык – мир человека». У меня же тезис покруче: «человеческий Мір – это разговор».
Но чтобы этот разговор состоялся, нужно предполагать напротив себя другого, отличного от тебя человека. А если разговор предполагает переход уже к разворачиванию в будущем какой-то определенной деятельности, то хорошо бы, чтобы эти «другие» были особым образом специфицированы.
Ярчайший пример такой деятельностной специфичности мы находим у Галилея в его «Новой механике». Правда, мало кто знает, что за 15 лет (если не ошибаюсь) до этой книги ее первым вариантом был текст «О приливах и отливах», написанный монологично, сугубо научным языком, предназначавшимся достаточно узкому кругу специалистов. Именно эта – первая – книга носила революционный характер, и Галилей ее никому особенно не показывал, пока его друзья не посоветовали дать ее почитать сидящему на тот момент в тюрьме Томмазо Кампанелле. Но Кампанелла, сразу углядев опасность ее текста, понял, что нужна не конкурирующая «истина в последней инстанции», а способ размышления об истинности, что и было им предложено в виде создания разговорного круга из нескольких определенных участников. И именно он объяснил Папе Римскому, почему для него политически выгодно эту новую книгу издать. Правда, благодарности от Галилея Кампанелла так и не дождался…
Так что – разговор. Вот для него и нужна вышеупомянутая объективация.
© В.А. Проскурнин. 15.06.17 Источник
_________