Яндекс.Метрика

ОСОБЕННОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ, ПРОТЕКАНИЯ И РЕГУЛИРОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ В БЮДЖЕТНОЙ СФЕРЕ

ОСОБЕННОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ, ПРОТЕКАНИЯ И РЕГУЛИРОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ В БЮДЖЕТНОЙ СФЕРЕ

М. В. Краснорудская,

секретарь ЦК профсоюза работников здравоохранения РФ, заведующая правовым отделом (Москва)

ОСОБЕННОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ, ПРОТЕКАНИЯ И РЕГУЛИРОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ В БЮДЖЕТНОЙ СФЕРЕ

(По материалам конфликтов в здравоохранении)

Бюджетная сфера здравоохранения во многом отличается от остальных сфер деятельности, поскольку финансирование осуществляется из средств федерального бюджета и, после их формирования распределяются по остальным субъектам Российской Федерации.

Что же представляет собой профсоюз работников здравоохранения Российской Федерации? В нем насчитывается 2 млн 350 тыс. членов, что составляет 71,5 % от общего числа медицинских работников российской сферы здравоохранения. В профсоюз работников здравоохранения входят как медицинские работники, так и фармацевтические, и иные работники, которые не являются медицинскими, но непосредственно помогают им осуществлять лечебную деятельность по оказанию медицинской помощи населению. При существующих социально-трудовых отношениях, которые характерны для рыночной экономики, трудовые споры между работниками и работодателями неизбежны. Но в бюджетной сфере существует специфика, поскольку работодателем является государство. А с государством спорить, сами понимаете, очень сложно. Поэтому конфликты в сфере здравоохранения бывают, но редко. И если уж бывают, то очень громкие.

Наверное, одна из последних таких громких конфликтных ситуаций, о которой все слышали, произошла в городе Уфе, когда водители и врачи скорой помощи объявили голодовку. Так они выразили свое недовольство тем, что произошло не повышение заработной платы, обещанное майскими указами Президента 2012 года, а значительное снижение. Зарплата стала ниже из-за того, что финансирование поступило из средств Федерального фонда обязательного медицинского страхования, то есть медработники стали получать заработную плату как бы за пролеченных больных. И в итоге оказалось, что врачи скорой помощи, которые обязаны оказывать таковую в любом случае, независимо от того, сколько им запланировано выездов, стали выполнять работу на тот объем средств, который им выделен из фонда. И если скорая помощь осуществила большее количество выездов и оказала больше помощи населению, работники за это дополнительных средств не получали.

К сожалению, такая непростая ситуация сложилась именно в скорой помощи. Медицинские работники отказались дополнительно выезжать и осуществлять переработку без дополнительной оплаты. То есть выполнили определенный объем работы — и никаких дополнительных выездов. Вы понимаете, какая может возникнуть ситуация, если скорая помощь откажется выезжать для оказания медицинской помощи населению.

Кроме того, произошло снижение размера оплаты ночных смен. На скорой помощи оплата ночных всегда была 100 %. А в связи с тем, что у медицинских работников очень низкие базовые оклады, начиная от 2,3 тыс. руб. и до максимум 4 тыс. руб. в месяц, от которых зависят дополнительные выплаты — компенсационные и стимулирующие, на федеральном уровне было принято решение повысить базовую ставку, но без увеличения фонда оплаты труда. То есть с помощью тех денег, которые были выделены, главные врачи каким-то образом должны были решить вопрос повышения базовой ставки. Те решили сэкономить и урезали оплату ночных смен скорой помощи со 100 до 50 %. Урезали компенсационные выплаты за работу во вредных и опасных условиях труда, включив эти проценты в размер базового оклада.

Фактически, если брать общую сумму заработной платы: сколько работник получал до всех этих манипуляций с фондом оплаты труда, столько получает и сейчас. Но в итоге-то компенсационные выплаты снизились, а они были бы гораздо выше, нежели когда их включили в базовый оклад. Буквально перед моим отъездом сюда забастовали водители подстанции скорой помощи в Москве. Причины те же.

Такой же случай произошел летом в Казани. Там сложилась предзабастовочная ситуация — водители и врачи пытались поддержать сотрудников скорой помощи Уфы и хотели провести забастовку. Но председатель региональной организации Татарстана сумела этот конфликт погасить путем переговоров в Правительстве Республики, и на следующий день после переговоров вопрос был решен: всем медицинским работникам скорой помощи — от водителей до врачей — были повышены должностные оклады.

В целом в сфере здравоохранения конфликтов немного, но если они есть, то, к сожалению, протекают очень болезненно и проблематично для всей системы. Трудовой кодекс, как вы знаете, запрещает медицинским работникам осуществлять разные забастовочные действия. Как мы их проводим? У нас в отрасли издан приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации, (еще до появления Минздравсоцразвития), устанавливавший минимум необходимых работ, которые должны осуществлять медицинские работники в период проведения забастовки. Это федеральная норма, на местах, насколько я знаю, не рассматривались региональные перечни минимумов и приказ Минздрава, применяется на территории Российской Федерации в максимально обобщённых формулировках. На сегодняшний день пока этот приказ не отменен, работать по нему очень тяжело, потому что изменилась вся структура системы здравоохранения. Поэтому, скорее всего, нам придется этот перечень пересматривать.

Хотелось бы еще обратить внимание вот на что. Поскольку здравоохранение — это бюджетная сфера, как я уже сказала, вначале финансирование поступает из федерального бюджета, потом из средств ОМС. У нас практически все государственные учреждения здравоохранения субъектов Российской Федерации теперь перешли на так называемое одноканальное финансирование, то есть финансирование из средств обязательного медицинского страхования. На бюджетном финансировании остались буквально единицы. Это казенные учреждения, то есть специализированные, и учреждения автономные, унитарные, которые получают незначительные средства из бюджета и большей частью занимаются оказанием платных услуг, сами себя обеспечивая. Таких организаций у нас очень мало.

Какие же проблемы существуют на сегодняшний день? Одна из них связана с введением эффективного контракта. Это понятие в бюджетную сферу было введено Владимиром Владимировичем Путиным. Но, к сожалению, по факту трудно назвать его, во-первых, контрактом и, во-вторых, эффективным. Любой медицинский работник, как я уже говорила, получает деньги за оказанную платную услугу, то есть за количество пролеченных больных. Вот сколько людей я принял за смену, сколько пролечил, за столько и получу. О какой эффективности может идти речь? Как был трудовой договор заключен в письменном виде, где прописывались все условия оплаты труда — начиная от базового оклада и заканчивая компенсационными и стимулирующими выплатами, — так оно и осталось. Почти ничего не изменилось. Единственное — в этом эффективном контракте появился новый пункт о предоставлении мер социальной поддержки, правда, непонятно, за счет каких средств. Из бюджета никаких дополнительных средств на эти цели не выделяется, они могут быть заложены, только если медицинская организация оказывает платные услуги. У нас, к сожалению, не все организации оказывают такие услуги, поэтому пункт никак не может быть выполнен. И поскольку с 2015 года все однозначно должны перейти на этот контракт, неясно как мы будем его выполнять. Это очень проблематично.

Возникло много вопросов, связанных с нагрузкой медицинских работников. Поскольку заработная плата очень низкая, нам приходится много работать, в основном по совместительству. В отрасли коэффициент совместительства достигает 2,5 по Российской Федерации, он варьируется. То есть я работаю на одну ставку, и беру еще полторы, чтобы прокормить свою семью, потому что другого варианта просто нет. А если я так буду работать, то времени на семью у меня вообще не останется. В системе здравоохранения существует своя специфика в применении норм как трудового законодательства, так и иных нормативно-правовых актов, затрагивающих эту сферу. Есть очень специфические нормативные акты, которые допускают работу по совместительству, в частности в сфере здравоохранения, но на одноименных должностях, поскольку на других мы работать не можем. У нас специальные сертификаты, лечебные учреждения работают по лицензии. Другую работу врач не может выполнять. Не может, извините, акушер-гинеколог работать окулистом, или отоларингологом, или кем-то еще, потому что у него определенная специализация. Поэтому врачи работают на полторы ставки, и это разрешено соответствующим нормативно-правовым актом.

Поскольку более 80 % всех медицинских работников трудятся во вредных либо опасных условиях труда, для них установлена сокращенная продолжительность рабочего времени. В Трудовом кодексе предусматриваются эти особенности, и всем медицинским работникам устанавливается продолжительность рабочей недели не более 39 часов. А далее уже нормативно-правовой акт правительства устанавливает иную продолжительность рабочего времени, вплоть до 24 часов в неделю. То есть у нас существует такая градация: 39, 36, 33, 30, 24 часа. Эти нормы рабочего времени установлены для медицинских работников в зависимости от того, в каком лечебном учреждении они работают. Так что проблема с нагрузкой действительно очень серьезная. Но, что самое интересное, Росстат считает среднюю заработную плату медицинских работников не на одну ставку, а по всем выполняемым данным работником функциям. То есть, если я работаю еще на полторы ставки по совместительству, выводят среднюю зарплату по больнице с учетом всех моих видов работ. Плюс руководители. И в итоге у нас получается сумма, которую вы слышите по телевидению, очень высокая средняя заработная плата у медицинских работников — 50–70 тыс. По факту это, конечно, не так. Это очень сложный вопрос, и профсоюз работников здравоохранения уже на протяжении нескольких  лет ставит перед Минздравом и Правительством вопрос о решении этой проблемы. Росстат должен считать среднюю заработную плату по одной ставке, не может быть сюда включена вся дополнительная работа. Это неправильно.

Следующая проблема, как я уже говорила, — это низкие базовые оклады. Что сегодня предлагается? Наконец-то Министерство здравоохранения услышало профсоюз и подтвердило, что базовый оклад должен составлять не менее 65–70 % от всей заработной платы, которую получает работник. Но опять же, откуда эти деньги? Фонд оплаты труда не увеличивается, значит, за счет иных выплат, компенсационных и стимулирующих, которые получает медик. Урезая их, повышают базовые оклады. А по факту работники, конечно, теряют, если правильно посчитать. Еще одна проблема, как вчера упоминалось, связана с введением специальной оценки условий труда. Это очень больной вопрос для системы здравоохранения, поскольку, как я уже отмечала, 80 % медицинских работников заняты во вредных и опасных условиях труда. Но, к сожалению, с введением этой оценки с 1 января 2014 года медики начали терять дополнительные отпуска и компенсационные выплаты за работу во вредных условиях труда. Почему? А потому что Министерство труда и социальной защиты РФ не считает возможным и нужным рассматривать вопрос о психоэмоциональных, физических нагрузках.

А выгорание? Уже сейчас стал возникать такой вопрос среди медицинских работников. Например, хирург стоит за операционным столом по 5–7 часов. А у нас, говорят, нет такой аппаратуры, которая могла бы просчитать эту нагрузку. Поэтому она не учитывается. А биологический фактор? Сколько приходит больных людей к тем же терапевтам, узким специалистам? Те же хирурги оперируют пациентов, поступивших по скорой помощи. А скорая помощь неизвестно кого на улице может подобрать и в результате получить инфекцию. То есть этот биологический риск наше Министерство труда не считает нужным учитывать. И поэтому практически у всех медицинских работников будут снижены суммы компенсации и укорочены дополнительные отпуска. И это очень больной вопрос. Потому что если до конца года будет проведена специальная оценка условий труда тех медицинских работников, которые не проходили предыдущую аттестацию рабочих мест, то они, конечно, много потеряют в денежном отношении.

Мы видим в этом назревающий конфликт к январю-февралю следующего года. Вся медицина просто встанет, и я не знаю, во что это может вылиться. Мы уже и в правительство писали, и в министерства разные, но, к сожалению, этот больной вопрос не решен. И объяснить медикам, почему Министерство труда не понимает наших проблем, очень сложно. Такое впечатление, что там просто не хотят этого видеть и слышать. Да, судебных решений у нас очень много. И я могу сказать, что бо́льшую часть дел, практически 90 %, мы выигрываем через суды. Но в основном это связано с нарушением законодательства о пенсионном фонде и применением норм трудового права, обусловленных спецификой системы здравоохранения. И, к сожалению, многие руководители лечебных учреждений, кадровые службы даже не знают этой специфики, и соответственно из-за этого происходит очень много нарушений норм трудового законодательства. Почему так получается? Потому что органы власти на местах не осуществляют обучения ни главных врачей, ни кадровых служб по применению норм трудового законодательства в системе здравоохранения.

Кроме того, нам как отраслевому профсоюзу очень сложно решать вопросы через суд, поскольку профсоюзы не имеют права подавать иски от неопределенного круга лиц. К сожалению, это специфика медицины. И собирать заявления от каждого медицинского работника очень сложно. Конечно, непосредственно через суд было бы проще решать эти вопросы, но подавать иски от неопределенного круга лиц могут лишь соответствующие органы исполнительной и государственной власти. Именно через суд проще и быстрее разрешались бы эти конфликты. Но этот вопрос, к сожалению, почему-то никак не сдвинется с места, и решить его очень трудно. 

_____

Доклады участников международной научно-практической конференции «Социально-трудовые конфликты в Российской Федерации: выявление, урегулирование, предотвращение».

Конфликтология и конфликты