Трансформационный подход в теории конфликта
В.А. Семенов.
Одной из наиболее заметных тенденций в общей картине теоретических подходов к изучению конфликта в последнее десятилетие является увеличивающееся число исследователей, критически атакующих концепцию «разрешения конфликта» и склоняющихся к пониманию конфликта как феномена, непрерывно изменяющегося, превращающегося (трансформирующегося) во что-то еще, переходящего из одного состояния в другое. Принципиальным образом такая постановка вопроса была осуществлена еще Г. Зиммелем и Л. Козером. Однако попытки развернутой концептуализации такого понимания особенно интенсивно стали осуществляться лишь в последнее время.
Раймо Вайринен отмечает, что для тех, кто придерживается концепции «разрешения конфликта», непреходящей ценностью является уверенность в том, что все конфликты должны быть разрешены. С позиций трансформационного подхода обращается внимание на то, что существует множество примеров тех случаев, когда конфликты (в том числе, например, и политические) скорее лишь видоизменялись, нежели были разрешены.
В рамках трансформационного подхода осуществляется попытка зафиксировать динамические аспекты характеристик взаимодействия акторов между собой и с окружающей средой в целом. Ни один из конфликтов не остается неизменным, почти все конфликты находятся в состоянии постоянного изменения. Задача заключается в том, чтобы понять, как можно их трансформировать в нечто социально полезное и неразрушительное. Попытки разрешить конфликт будут способствовать изменению их динамики, независимо от того, успешным или не успешным оказалось само разрешение 1.
Петер Уолленстин указывает на то, что при подходе с позиций «разрешения конфликта» обычно весьма целеустремленно осуществляется поиск точек соприкосновения, оснований для сближения позиций различных сторон, тогда как при трансформационном подходе основное внимание уделяется изменению в отношениях между сторонами. Это изменение в отношениях происходит в процессе разрешения конфликта, однако оно может иметь место и в том случае, когда одна из сторон одерживает сокрушительную победу над другой стороной. И тот, и другой случай имеет отношение к проблеме трансформации конфликта. Уолленстин определяет трансформационный подход как «обобщенный опыт изучения исторической практики» 2.
Террел Нортрап указывает на то, что в своем развитии трансформационный подход отталкивался от четырех предположений, сформулированных в рамках концепции «разрешения конфликта»:
1.Стороны, вступающие в конфликт, ведут себя рационально.
2.Неверное восприятие ситуации является основной причиной конфликта.
3.Принципы разрешения конфликта применяются с учетом социальной среды (трудовая, международная, межличностная).
4. Мирное разрешение конфликта рассматривается в качестве ценности высшего порядка.
Трансформационный подход отвергает данные посылки. Нортрап утверждает, что стороны, вовлекаемые в конфликт, могут занимать рациональную позицию, однако зачастую это происходит в условиях контекста различных культур, обусловливающих специфические формы рациональности. Данное обстоятельство напрямую связано с идеей о неверном восприятии ситуации, которая «не кажется достаточно плодотворной и глубокой, чтобы быть примененной к условиям, характеризующимся наличием радикально различающихся подходов в существующей палитре взглядов на мир» 3. Когда речь идет о длительных и глубоко укоренившихся конфликтах, «неверное восприятие» как познавательный инструмент теряет свои возможности по объяснению в данной ситуации.
Нортрап также подвергает проверке на прочность утверждение о том, что конфликтные процессы имеют схожий характер, независимо от характера социальной среды. Она, например, определяет то обстоятельство, что конфликты могут проходить через стадии, требующие различного подхода в разное время. Наконец, она указывает на то, что мирные решения не имеют такого же эффекта, какой производит огонь на ночных бабочек: многие стороны в большей степени предпочитают продолжить сражение, нежели заключить мир.
Рассмотрение конфликта с позиций трансформационного подхода, отвергающих основные положения концепции «разрешения конфликта», фокусирует внимание на понимании необходимости признать тот факт, что лишь глубоко укоренный, трудно излечимый конфликт является тем, который только и можно действительно разрешить.
Позиционирование трансформационного подхода (далее – ТП) по отношению к концепции «разрешения конфликта» (далее – РК) как имеющего существенные различия не у всех авторов сопряжено с твердой уверенностью в том, что такое различие существует в виде некоей четкой демаркационной линии. В этом отношении было бы весьма любопытно поподробнее проанализировать их позицию и посмотреть, что же является поводом для появляющихся сомнений. В качестве примера можно обратиться к статье Кристофера Митчелла «За рамками «разрешения конфликта»: Что же на самом деле трансформируется в рамках «трансформационного подхода»?» 4, где он с подкупающей искренностью заявляет о том, что «начинал эту статью, посвященную вопросу о различии между идеями «разрешения конфликта» и «трансформации конфликта», честно говоря, с небольшого скептицизма по поводу существования каких-либо принципиальных различий, учитывая исходное значение первоначальных идей (разрешения конфликта) ».
Среди сторонников ТП можно найти много авторитетных в исследовательском корпусе специалистов. Так, к примеру, Йохан Галтунг категорически утверждает, что «…конфликты не разрешаются полностью… То, что остается после того, как конфликт исчез с повестки дня, является своеобразной энергией конфликта, воспроизведенной и произведенной самим конфликтом. Далее эта энергия не рассеивается…, она присоединяется к одному или более конфликтам, возможно даже к старому…» 5.
Буш и Фолджер считают, что «разрешение конфликта» стало термином, связанным с управляемым поиском соглашения, которое удовлетворяет не только противников, но также и третью сторону и скрытые интересы, которые они представляют. Они соотносят это с решением типа «выигрыш-выигрыш». Приверженность социальным изменениям и реформам, то есть посредничество как социальное движение, было отброшено в пользу поиска разъединенных процессов, стремящихся к соглашениям, которые обеспечивают поверхностные решения индивидуальных проблем, с которыми сталкиваютсяв частном порядке: «…При своем зарождении, в 1960-х, движение посредничества действительно считали способным изменить условия, которые подогревали беспорядок того десятилетия…Сегодня, кажется, что немногие думают о движении посредничества как об уместном при решении проблем ухудшения, разделения и отчуждения, которые лежат в основе социальных трагедий…». Следовательно, существует потребность скорее в трансформации, а не в «разрешении», подразумевающим поверхностное удовлетворение и соглашение.
Что же нового привносит новое понятие — ТП? Не является ли оно еще одним синонимом целого ряда уже существующих рабочих категорий конфликтологов – таких как «формирование конфликта», «управление конфликтом», «минимизация конфликта», «локализация конфликта», «ослабление конфликта»?
Еще в начале 1990-х годов Джон Бертон и Франк Дюк писали о процессах разрешения конфликта, как о таких процессах, при которых рассматриваются потребности и варианты достижения соглашений, которые хотя и не удовлетворяют эти потребности, но могут вызвать изменения в тех системах и паттернах отношений, которые вызывают конфликты в первую очередь 6. Даже до начала развертывания активной практики по разрешению конфликтов существовало ясное понимание того, что многие такие «разрешения», конечно же, подразумевали потребность и в базовых структурных изменениях социальных систем, стран и общин наряду с необходимостью в изменениях фундаментальных отношений, предполагая, что данные «разрешения» должны были бы быть действительно приемлемыми, автономными и длительными.
В основу сопоставления двух интересующих нас подходов К.Митчелл считает необходимым положить аргументы в пользу того, что трансформация конфликта является другим, и возможно, более всеобъемлющим процессом, чем являлось когда-либо разрешение конфликта, и исследовать, каковы различия между этими двумя подходами. Соответственно для этого необходимо иметь ясное представление о том, что собой представляет трансформация конфликта, какие допущения лежат в основе процесса, какие результаты она стремится достигнуть в случаях с затяжными конфликтами и каким способом лучше всего добиться этих результатов. Данная задача, по признанию Митчелла, осложняется тем, что те авторы, которые пишут о трансформации и отстаивают использование процедур трансформации, сами имеют весьма разнообразные представления о том, что и каким образом включает в себя «трансформация», когда и кем она может быть осуществлена.
Одним из основополагающих принципов, с которым большинство теоретиков и практиков соглашаются, является принцип, согласно которому трансформация имеет дело с улаживанием деструктивных длительных конфликтов, выходящих за пределы простого прекращения насилия, достижения компромиссного урегулирования или даже совместного создания приемлемого решения вопросов при конфликте между противниками – иными словами, за пределами практики разрешения.
Сторонники ТП критикуют концепцию РК за то, что она имеет линейную форму и ориентируется на завершение в виде определенного результата, что является следствием определенных эпистемологических установок исследователей.
Было бы правильно, по мнению Митчелла, разделять конфликты на «новые» и «старые». Неразрешенные конфликты и те, которые появились недавно, могут практически не соответствовать друг другу. Различие может быть важно только в том смысле, что в случае со вторым видом конфликтов временное урегулирование в идеале, возможно, рассматривается как передышка, необходимая для того, чтобы предоставить время для поиска надежного решения; тогда как в неразрешенном конфликте успешное разрешение одного набора проблем, возможно, привело к необходимости исследования мер, направленных на предотвращение конфликта, для того, чтобы минимизировать остаточные проявления вражды, угрожающей будущими конфликтами, сопряженными с принуждением и насилием.
В результате данного размышления делается вывод, представляющийся бесспорным: защитники трансформации придерживаются той точки зрения, что недостаточно просто решить комплекс проблем между сторонами, так как при этом участники конфликта остаются в рамках взаимного подозрения и антагонизма, в отношениях неприемлемой взаимозависимости и замкнутыми в системе, с неизбежностью порождающей новые споры. Трансформация конфликта подразумевает, что требуется нечто гораздо большее, чем просто обнаружение решения для одного набора противоречивых интересов и ценностей. Но что именно?
Ответ на данный вопрос связывается с представлением о том, что если термин «разрешение» подразумевает процесс обнаружения решения некоторой проблемы, то термин «трансформация» подразумевает появление некоторого основного изменения в каком-либо аспекте конфликта или социально-политической системы, в которую он вложен — или еще в чем-либо. В любом случае, подразумевается концепция глубокого изменения. Трансформация конфликта может обозначать как конечное состояние (или, по крайней мере, набор идентифицируемых условий), когда конфликт может быть рассмотрен как «трансформированный», так и комплекс процессов, через которые достигается конечное состояние. Поэтому ядро концепции трансформации включает в себя некоторое основное изменение качественного порядка.
Но о каких же преобразованиях идет речь? Во-первых, считает Митчелл, изменяется непосредственно конфликт и, во-вторых, некоторый аспект социально-политической системы, в которой данный конфликт разворачивается. Суть проблемы заключается в том, что конфликты сами по себе являются неизменно динамическими явлениями, даже когда они находятся на своих ранних стадиях, когда никто еще не вовлечен в конфликт или не наблюдает его, даже не предполагая попытаться уладить, решить, завершить или преобразовать. В каком-то смысле, конфликты трансформируются постоянно, начиная с того момента, как появляются несовместимые интересы в сознании сторон через мобилизацию поддержки для достижения общих целей, эскалацию принудительного и в конечном счете насильственного поведения (и неизбежных затрат на проведение конфликта), к вовлечению третьих лиц,- таких как спонсоров, союзников или посредников.
В такой интерпретации возникает соблазн синонимичного понимания такого понятия как трансформация и известного, давно уже ставшего рабочим, понимания динамики конфликта. Тем не менее, некоторые авторы соблазняются именно таким вариантом понимания. Эдвард Азар (Edward Azar), например, обсуждая проблему затяжных социальных конфликтов, утверждает, что множество факторов обусловливает появление таких трудноразрешимых споров, и что «ориентированные на быстрый рост экономические стратегии развития [те, которыми, прежде всего, занимается мировое сообщество] в слаборазвитых стран приводят к усилению раздвоенной экономики, при которой современный сектор становится преуспевающим …, в то время как традиционный сектор застаивается или даже ухудшается, поскольку материальные ценности преднамеренно переводятся в современный сектор …» 7. Такое неравномерное развитие, плюс вовлечение различных этнолингвистических или этно — религиозных общин в растущем или застойном секторе, предоставляют повод Э. Азару сделать вывод о том, что в данном случае мы имеем дело с преобразованием «неконфликтной ситуации в конфликтную», — изменением, которое кажется достаточно глубоким, чтобы быть расцененным как пример трансформации конфликта. Такого рода позиция очевидным образом сопряжена с рассмотрением проявление конфликта в явной стадии антагонистической конкуренции, как типа трансформации.
Однако, большинство других авторов, работающих в данной области, не склонны расценивать проявление конфликта как тип трансформации. Так, Рапезингх (Rupesinghe) предпринимает наиболее логичный подход к данному вопросу, утверждая, что конфликты редко развиваются линейным способом. С другой стороны, ряд авторов действительно использует концепцию трансформации для обозначения того, что могло бы быть расценено как «стандартная» динамика конфликта и здесь нет ничего столь необычного, что бы требовало такого обозначения, даже при том, что, согласно общему признанию, некоторая «нормальная» динамика конфликта – например, пересечение порога от принуждения до насилия, — действительно представляет собой основополагающие качественные изменения. Например, Раймо Вайринен (Raimo Vayrynen)считает, что существует четыре способа трансформации конфликта:
[1] Трансформация действующего лица, предполагающая или основные внутренние изменения в пределах первоначальных сторон, приводящие к конфликту, или вовлечение [и, возможно, удаление] новых сторон в конфликт.
[2] Трансформация проблемы, предполагающая изменение политической повестки дня конфликта через трансформацию того, чем является сам конфликт.
[3] Трансформация правила, предполагающего внесение изменений в нормы, вовлеченные в конфликт и пределы, внутри которых стороны осуществляют свои отношения.
[4] Структурная трансформация, предполагающая изменения в целостной структуре отношений между сторонами.
По мнению Митчелла, именно последний из приведенных выше типов изменения, соответствует той ситуации, когда многие другие говорят о «трансформации конфликта». Остальные три типа кажутся намного ближе по смыслу тому, что большинство, пишущих о конфликтных процессах, расценило бы как нормальную динамику конфликта, хотя и существуют некоторые авторы, выдвигающие на первый план процесс изменения проблемы и использующие понятие «трансформация» для того, чтобы обратиться к этому виду изменения.
Конфликт значительно изменяется в случае непосредственного вовлечения в него руководителя или в случае отступничества союзника. Такое изменение не является тем, что подразумевает большинство авторов, когда использует термин «трансформация». Поэтому, может быть более подходящим,- делает вывод Митчелл,- является использование более ограниченного термина «расширение» конфликта. Другие обозначения, типа «эскалация» или «поляризации» кажутся ему более адекватными для того, чтобы описать многочисленные изменения, которые почти неизбежно сопровождают факты вовлечения противников в затяжных конфликтах, — такие, как усиленный этноцентризм, отчуждение, поиск «козла отпущения», дегуманизация, создание стереотипов, тенденция создания образа врага или то, что Лео Купер (Leo Kuper) описывает как общий «спад в регулировании».
Затяжные конфликты,- как внутренние, так и внешние,- приводят к значительным изменениям в правительственных полномочиях (объявляются чрезвычайное положение или «осадное положение»); в экономической организации и действии (мобилизация ресурсов для защиты); и во всей социальной и культурной жизни, включая разрушительный ущерб для населения (эвакуация, бегство, так называемая «этническая чистка»). Сталкиваясь с таким видом основных изменений, который характеризует появление конфликта и его эскалацию, (что Рапезингх называет «формированием», «эскалацией» и «выносливость») трудно утверждать, что они «не трансформируют» общество или регион, в котором происходит конфликт. Однако, при условии, что «большинство авторов, исследующих данную тему, рассматривают термин «трансформация» как адекватно применимый к изменениям в противоположном направлении, тогда как единственный способ иметь дело с вопросами об основной природе трансформации состоял бы в том, чтобы предположить, что это относится к изменению в обратном порядке всех негативных форм изменения, которые происходят в пределах системы конфликта непосредственно, и к социальной системе, элементом которой является конфликт» 8.
Но действительно ли главные изменения в конфликте и окружающей социально-политической системе в направлении положения, существовавшего раньше, представляют принятое и приемлемое значение «трансформации конфликта»? Разумеется, что существуют и другие концепции, кроме этой, поскольку многие авторы настаивают на том, что возвращение к ситуации до возникновения откровенного конфликта должно просто вернуть ее к тем самым условиям, которые, прежде всего, и вызвали первоначальные устремления к изменению и несовместимости целей. «Зачем это нужно было называть «трансформацией», вместо того, чтобы быть просто неудовлетворительным процессом «восстановления»», — вопрошает Митчелл?
Общей посылкой в большинстве работ по трансформации конфликта является утверждение о том, что, в то время как трансформация подразумевает «позитивное» изменение во многих аспектах конфликта, его сторон и участников, она также подразумевает и потребность в основных изменениях в социально-политических и экономических системах, являющихся источником конфликтов.
Значение этого подхода состоит в том, что трансформация включает в себя принцип, согласно которому отдельные моменты, которые должны быть изменены, главным образом являются структурами, вызывающими в первую очередь конфликт (конечно, в данном случае речь в основном идет о затяжных конфликтах).
Некоторые представители «трансформационной школы» утверждают, что трансформация конфликта — процесс, продолжающийся сам по себе, и поэтому не может быть никакого состояния окончания, в которое конфликт, как говорится, будет «преобразован». Й. Галтунг, например, рассматривает конфликты как «… явления, которые не имеют определенного начала или окончания … они растут и крепнут, уменьшаются и преобразовываются через образцы зависимого совместного возникновения…» Это представление находит отклик во многих работах о трансформации, и интересно обратить внимание на количество случаев, в которых авторы, обсуждающие данное явление используют причастие настоящего времени – «реструктуризирующийся», «строящийся», «обосновывающий», «уполномочивающий», «понимающий», «обучающий», «продвигающий», «участвующий», «регулирующий» и так далее.
Разные исследователи делают акцент на различных процессах трансформации конфликта. Но большинство все же сходятся в том, что процесс трансформации для того, чтобы быть эффективным, должен включать в себя:
1. Многоуровневое участие, включая представителей всех социальных уровней вовлеченных сторон, от главных разработчиков решения, — лидеров, выражающих диапазон мнения средних кругов, — до избирателей из широких масс, включая тех, кто обычно исключается из процесса и чьи интересы не представляются на «обычных» переговорах.
2. Усилия, направленные на то, чтобы предоставить санкции «проигравшим» в борьбе, чтобы поиск решения и изменения происходил между сторонами, которые таким образом были бы уравнены более справедливо, чем в ином случае.
3. Усилия, направленные на то, чтобы гарантировать тем, кто непосредственно вовлечен в конфликт, что они смогут управлять процессами трансформации для своего собственного удовлетворения и таким образом удостовериться, что любые результаты имеют одобрение и поддержку тех, кого они затрагивают.
4. Сосредоточение не просто на непосредственных проблемах, но также и на застарелых травмах и ранах, и на любом глубоко укоренившемся чувстве несправедливости, имевшем место в прошлом.
5. Посредничество с помощью соответствующих посредников, которые имеют понимание той культуры и тех социальных структур, в которых находятся противники.
6. Совместное создание нового понимания конфликта, того, как он возник, и что необходимо изменить для его разрешения и обеспечения того, чтобы другие подобные споры не возникали в будущем.
7. Способность создавать и проводить в нужном месте процедуры, которые поддержат и продолжат изменения, которые считаются необходимыми для разрешения текущего конфликта и предотвращения других, возникающих в будущем, или – принимающих длительную и разрушительную форму при своем возникновении.
8. Взаимное обучение противников с помощью диалога о природе социально-политических и экономических систем, в которых возник конфликт и динамике данного конфликта; и их обучение навыкам, которые позволят им иметь дело с данным конфликтом и другими, которые могут возникнуть в будущем 9.
Содержание процесса посредничества с позиций ряда сторонников ТП определяется через «возрастание роли нравственности», как критерия эффективности усилий, направленных на «трансформацию людей». В этом смысле, конфликты и споры могут рассматриваться вовсе не как проблемы, а уже как возможности для дальнейшего морального роста и изменения. Для этих авторов, «… трансформация означает не институциональное реструктурирование, а скорее изменение или усовершенствование сознания и характера отдельных людей … » 10 и они признают, что последствия индивидуального изменения, вызывающие социальные изменения, вероятно, будут происходить в течение долгого времени, что, возможно, наиболее вероятно в обществах, склонных к интенсивным и трудноразрешимым конфликтам, таких как Кипр, Шри-Ланка или бывшая Югославия. Они также довольно неопределенны в определении точных механизмов преобразования персональной трансформации в социальную или структурную трансформацию, и о том, чьи индивидуальные трансформации и сколько их, в конечном счете, в целом необходимо для достаточно большого изменения, чтобы позволить каждому с уверенностью говорить о социальной трансформации.
Другие (например, Буш и Фолджер) обращают внимание на то, что уникальная перспектива посредничества, находится в его способности преобразовывать природу, как индивидуальных участников спора, так и общества в целом. И таким образом рассматривают трансформацию через призму наличия как социальных, так и личных воздействий.
Многие авторы также предполагают, что одним из существенных элементов в процессе трансформации конфликта является то, что вовлеченные в данный процесс стороны должны признать, что эта деятельность также касается поиска социальной справедливости и что эта часть, сама по себе, вовлекает их во взаимную попытку определения природы этой трудной для определения идеи и того, что точно походило бы на справедливое решение их конфликта.
Завершая проделанный анализ, Митчелл приходит к выводу о том, что имеется определяющая потребность (среди тех, кто отстаивает необходимость существенных изменений в отношениях между сторонами как средство преобразования конфликтов), в том, чтобы определить, какие качества существующих соперничающих отношений должны быть изменены для того, чтобы произошла подлинная «трансформация», и как такие изменения можно было бы обозначить. В качестве своего варианта понимания данного аспекта он выделяет четыре ключевых качества, измерения или аспекта существующих отношений, которые могли бы быть изменены — так или иначе — чтобы сформировать основание для поддающегося трансформации изменения:
1. От несбалансированных до сбалансированных обменов, по крайней мере, по тем пунктам, по которым все стороны более или менее расположены к согласию, так как все они получают приблизительно одинаковую выгоду от согласия.
2. От зависимых к взаимозависимым обменам, так как благосостояние всех сторон и будущее в той или иной степени связано с продолжением обмена.
3. От противоречивых до согласованных оценок обмена, в которых все стороны разделяют подобные представления о полезности и принятии другими обмена. (Когда больше не существует неправильного восприятия со стороны хозяев. Например, — «счастливый раб»).
4. От незаконных до узаконенных оценок обмена — так, чтобы все стороны более или менее приняли его основную «правильность», — и даже «справедливость», — и были согласны продолжать обмен в примерно такой же форме, как та, которая уже существует11.
Подводя итоги, Митчелл формулирует ряд важных и принципиальных для своей позиции выводов, заслуживающих интереса и нуждающихся в как можно более полном изложении:
1. ТП и РК тесно связаны и имеют много общего, что, в свою очередь, отличает их от подхода, определяемого как «управление», которое в настоящее время неправильно обозначается как «разрешение» конфликта.
2. Если и существуют различия между ТП и РК, то только в подходе и в том, на чем акцентируется внимание. «Разрешение» склонно иметь дело с конфликтами, работая в тесном взаимодействии с официальными усилиями и иметь дело с элитой, принимающей решения или, по крайней мере, с разработчиками мнений. «Трансформация» как защищает, так и практикует концепцию, суть которой раскрывается через понимание того, что процессы трансформации должны происходить на всех уровнях, включая самые широкие массы. «Разрешение» имеет тенденцию концентрироваться на непосредственном и более коротком промежутке времени. Его сторонники, утверждают, что иметь дело с проблемами и более глубокими интересами, вызывающими текущую ситуацию трудноразрешимого конфликта является само по себе достаточной проблемой. «Трансформация» преднамеренно помещает «последствия» в свой фокус, целеустремленно выстраивая их в подходах и процессах, которые имеют дело с «остатками» конфликта — травмами, опасениями, ущербом и ненавистью — которые, даже если был бы решен основной конфликт, будут отравлять будущее и гарантировать, что более поздние конфликты будут протекать в духе непримиримости, если не мести.
3. Имеется одно существенное различие, проявляющееся в отношении двух подходов к вопросу об изменении структуры и отношений между сторонами конфликта, а также их роли в разрешении длительных конфликтов. Возможность — даже вероятность — потребности в структурном изменении полностью принимается в пределах подхода «разрешения конфликта» и даже признается, что во многих случаях «разрешение» без основного изменения просто не возможно. Процесс разрешения конфликта частично нацелен на приобретение сторонами понимания вероятных долгосрочных затрат в случае отсутствия изменения, и обнаружения альтернативных способов изменения. Однако, в пределах «разрешения конфликта» также допускается трактовка разрешения, которое будет достигнуто без условия осуществления обязательных изменений основных структур (выделено мной – В.С.). Кроме того, изменения в отношениях сторон, вовлеченных в конфликт, не занимают центральное место в подходах «разрешения»; обычно исходят из того, что они «естественным образом» последуют после того, как рассматриваемый конфликт будет успешно разрешен. Недостаток внимания к этому аспекту отношений как последствия «разрешения», кажется, становится почти философией: «Нет конфликта, нет отношений».
4. ТП очевидным образом предполагает, что главные структурные изменения всегда и неизбежно будут необходимыми условиями для любой успешной попытки рассмотрения конфликта, и что только при нахождении такого структурного изменения будущие конфликты не будут возникать из тех же самых источников (выделено мной – В.С.).
5. Трансформационный подход начинается с предположения, что нет ничего священного в status quo. Процесс начинается с анализа и критики существующей системы и предположения, что необходимо будет создать новые системы, структуры и отношения.
6. Придерживающиеся ТП в анализе конфликта и не желающие, чтобы их идентифицировали с «линейным, западным» мышлением, ориентируются на понимание того, что трансформация должна расцениваться как продолжающийся, непрерывный процесс, без некоего определенного конечного состояния. Однако, такое представление подразумевает, что трансформация просто синонимична «изменению», но даже в таком утверждении используемое понятие подразумевает существование основного изменения в противоположность незначительному изменению в некоторых вещах12.
Как видим, одним из основных различий между ТП и РК, по мнению К.Митчелла, является трактовка нюансировки в подходе к пониманию необходимости структурных социальных изменений. Их безусловная обязательность является кардинальным отличием ТП в понимании возможности разрешения конфликта в отличие от концепции РК.
Думается, что сам факт появления так называемого «трансформационного подхода» с методологической точки зрения является весьма показательной реакцией на складывающееся положение дел в современной конфликтологии: тенденция роста эмпирических, «полевых» разработок и рекомендаций (доминанта работы исследователя на микроуровне) сопряженная с ограниченной востребованностью на уровне принятия политических решений, затрагивающих основные социальные структуры (макроуровень). Более того, следует указать на диалектическую связь, существующую между микро и макроуровнями: конфликты макроуровня обусловливают специфику протекания конфликтов на микроуровне и наоборот.
Объективно появление ТП способствовало прояснению возможностей, сопряженных с целым рядом концептов: «управление конфликтом», «разрешение конфликтов», «урегулирование конфликтов», «регулирование конфликтов» и т.п.
ТП стимулировал обострение внимания исследователей по отношению к проблемам социальной справедливости, разрешение которых тесно связано с качественным изменением характера протекающих конфликтов, как на макро, так и на микроуровнях. Это качественное изменение напрямую связано с пониманием стабилизации социальных процессов в точке, приближенной к эквилибриуму.
ПРИМЕЧАНИЯ
- См.: Vayrynen R. To Settle or to Transform? Perspectives on the resolution of National and International Conflicts // New Directions in Conflict Theory. London, Sage, 1991.
- Wallensteen P. The Resolution and Transformation of International Conflicts: A Structural Perspective // New Directions in Conflict Theory. London, Sage, 1991.P.129.
- Northrup T. The Dynamic of Identity in Personal and Social Conflict // Intractable Conflicts and Their Transformation. Syracuse, NY: Syracuse University Press, 1989.P. 57.
- Mitchell Christopher R. Beyond Resolution: What Does Conflict Transformation Actually Transform? // Peace and Conflict Studies.Vol.9. №1. May 2002 (https://www.gmu.edu/academic/pcs/table83.htm).
- Galtung J. Peace by Peaceful Means. L., Sage Publications, 1996. P.53.
- Burton, John W. and Frank Dukes. Conflict: Practices in Management, Settlement and Resolution. New York: St. Martins Press, 1990.
- См. : Azar, Edward E. «The Analysis and Management of Protracted Conflict.» In The Psychodynamics of International Relationships. Volume 2: Unofficial Diplomacy at Work, edited by V. Volkan, J. Montville, and D. Julius. Lexington, MA: Lexington, 1991.
- Mitchell Christopher R. Beyond Resolution: What Does Conflict Transformation Actually Transform? P.11.
- См.: Mitchell Christopher R. Beyond Resolution: What Does Conflict Transformation Actually Transform? P. 13-14.
- Там же.
- Ibid. P.25
- Ibid. P.28-29
Источник
________
СТАТЬИ И ФРАГМЕНТЫ ИЗ КНИГ: КОНФЛИКТОЛОГИЯ И КОНФЛИКТЫ
Конфликтология и конфликты