В ответ на тезисы Дудченко В.С., опубликованные в журнале «СоцИс»
«Решение жизненной проблемы
мы замечаем по исчезновению этой проблемы».
(Л.Витгенштейн. Философские работы. М.1994 г с.72)
Интересен подход к конфликту В.С.Дудченко [1]. Отметим, что подход к конфликту ведется с позиции консультанта по управлению.
Его основные утверждения и выводы заключаются в следующем:
1. Предлагается новый подход к методологии онтосинтеза конфликта (ОК) как альтернатива существующим конфликтологическим программам в России.
2. Утверждается, что, применяя новый подход в практике консультирования, можно увидеть результат в том, что «конфликт перестал быть проблемой».
3. Дана критика конфликтологических программ, в которых описаны технологии борьбы за власть, манипулирование людьми в управлении конфликтными ситуациями.
4. Сделан вывод, что конфликтологи порождают конфликты в России.
Раскроем понятие «онтосинтез конфликта». Онтология как учение о бытие в теории противопоставляется гносеологии — учению о познании [7, с.458,572]. Размышления С.Л.Рубинштейна могут помочь обозначить некоторые существенные характеристики бытия как предельного понятия [5, с.256,275]. «Первичное открытие бытия человеком — это прерогатива чувственного», чувственность «непосредственно вплетена во взаимодействие человека с окружающим миром». Раскрытие бытия происходит через «испытание и принятие бытия человеческим существом как объекта потребностей и действий» [5 с.275]. Человек — одно из состояний бытия, по-видимому, не начальное и не конечное. Бытие открывается человеку, и в этом плане открывая бытие, человек открывает себя, свои чувства, потребности, действия и т.д. Человек является естественной частью материала. Он способен различные материалы и элементы мира соединять или синтезировать. По логике, далее необходимо определить место, где синтезируется бытие. Естественно, что это сознание человека. В.С.Дудченко называет такую возможность и способность «онтосинтезом», то есть онтологическим синтезом [1, с.57]. Онтосинтез является главной функцией сознания. «По механизму действия — утверждает он — это процесс порождения некой целостности из отдельных составляющих материала мира». Итак, если онтология представлена сознанием и в сознании, то тогда именно порождающая природа сознания должна стать центральным предметом онтосинтеза. Акты сознания, изложенные им [1, с.56], представляют собой развернутую схему рефлексии. Если мы обратимся к И.Г.Фихте, то должны признать, что «условием ее (т.е. рефлексии) является некоторое ограничение» [8, с.308].
Сознание ограничивает себя, и в этом ограничении оно должно с чем-то столкнуться, стать в оппозицию к иному бытию или проявить некоторую степень конфликтности. Это теоретические размышления. Однако на практике В.С.Дудченко предлагает синтезировать бытие без конфликтов, без ограничений и столкновений, вести себя «естественно» с точки зрения критериев именно данной реальности и «не рефлексивно». Он описывает резкий скачок из теории в практику. «Конфликтом ни руководство, ни консультанты не занимались принципиально» [1,с.54-55].
Но если конфликтом принципиально никто не занимался и конфликт остался за пределами «новой» реальности, которую строил коллектив вместе с консультантами, то можно сделать вывод, что предметом онтосинтеза было бытие без конфликта.
Эта фиксация очень важна, так как, если в теории заявляется как бы новая теоретическая конструкция и она имеет определенное название — «онтосинтез конфликта», а в практике конфликт остался за пределами сознания (или онтосинтеза), то наиболее приемлемое определение должно быть «онтосинтез вне конфликта», а не «онтосинтез конфликта» (ОК). Или, по крайней мере, должна быть фиксация того, что теоретическая конструкция В.С.Дудченко почти не имеет никакого отношения к его реальной практике консультирования.
Центральным звеном в «онтосинтезе конфликта» является сознание. А так как оно представлено им в схеме рефлексии [1, с.56], то можно предположить, что бытие синтезируется на уровне рефлексии. Исходя из идеальной схемы сознания, общепризнанной в плане вспомогательного средства в теории, мы можем увидеть, что оно представлено минимум четырьмя уровнями: подсознание, обыденное сознание, мышление, рефлексивное мышление.
Очевидно, что на разных уровнях сознания бытие синтезируется различно, более того, оно даже противоречиво по отношению друг к другу. Было бы интересно узнать: как на практике, через какие характеристики можно обнаружить соответствие синтеза бытия какому-либо уровню сознания? Каково влияние каждого уровня на степень конфликтности субъекта (социальной группы) и в какой форме оно (влияние) проявляется?
Это не праздные вопросы. Дело в том, что если мы обнаружим, что синтезирование бытия возможно без конфликтов, тогда, возможно, будет найдено «лекарство от конфликта». Однако необходимо учесть, что коллективный субъект вел себя «естественно» и «нерефлексивно» на уровне рефлексии. Это возможно при условии, если субъект сознательно отсекает от себя часть некоторой реальности и не замечает ее. Но тогда говорить о содержании синтеза можно в ограниченном плане. Содержание синтеза будет как бы «урезано» и в этом плане «вытеснено» из «бытия». Это некоторая часть истории, о которой нет необходимости даже вспоминать, так как строится другая, новая реальность без конфликта.
Для дальнейшего методологического исследования ОК необходимо раскрыть понятие «реальность», так как именно она синтезируется и конструируется разными технологиями, средствами, программами и т.д.
Реальность как понятие может быть раскрыта в двух аспектах: объективная и субъективная. К объективной реальности (ОР) можно отнести все, что не зависит от временных рамок сознания субъекта. Можно сказать, что ОР по отношению к субъекту бесконечна во времени и в пространстве. Но она (ОР) включает в себя временные рамки, в которых функционирует сознание субъекта, ограниченного его биологической жизнью (т. е. физическим существованием). Время объективной реальности разворачивается в сознании субъекта и представляется в каждый момент его жизни. И, исходя из того факта, что физическая жизнь человека ограничена биологическими законами, можно фиксировать, что реальность на разных этапах жизни человека, в каждый момент включает прошлое, настоящее и будущее.
В настоящем в свернутой форме содержатся «ростки будущего», а также результат и продукт прошлого. Прошлое в этом плане уже является объективной реальностью, т.к. оно уже не зависит от человека, оно уже состоялось. Будущее — это потенциальность, присутствующая в настоящем, оно зависимо от человека, его целей, задач, и в этом плане оно субъективно. Т.е. будущее — это субъективная реальность, отодвинутая вперед. (Субъективная реальность — это реальность зависимая и порождающаяся сознанием человека).
Для того чтобы приблизить и осуществить будущее, необходимы соответствующие действия человека стратегического и тактического характера во включенности человека в самые разные отношения и связи с другими элементами мира и людьми. Эти связи и отношения разворачиваются (схематично) на гносеологическом и онтологическом уровнях и могут быть рассмотрены с социально-психологической,организационно-управленческой,физической и других точек зрения.
От того, какие отношения и связи человек предполагает перенести в будущее, зависит то, как он формулирует и осознает цели и задачи в этих планах. Настоящее (а не прошлое и будущее) предоставляет человеку сделать выбор. Самим выбором настоящее зарождает «ростки будущего». Приближая будущее к настоящему и отрицая будущее настоящим, человек позволяет будущему «умереть» в настоящем и одновременно отодвинуть его снова в будущее. Поэтому будущее постоянно наполняется качественно новым содержанием, иным содержанием субъективного плана. Настоящее требует освобождения от иллюзий, мифов и чрезвычайных идеализаций. Поэтому насколько в настоящем происходит процесс освобождения от чувственно-слепого, иллюзорного, настолько будущее будет реально приближаться и раскрываться настоящему. А поэтому настоящая реальность требует мысленное перенесение в нее всех противоречий, тупиков, конфликтов и трудностей будущего. В этом плане оно предвосхищает будущее своими противоречиями в сознании субъекта и несет в себе опасность будущего самими требованиями освобождения от иллюзий. Можно предположить с большей вероятностью, что сбои в сознании субъекта происходят потому, что он не готов принять реальность во всем многообразии противоречий и конфликтов. Он хочет освободиться от них, как от кошмарного прошлого, и построить свою жизнь бесконфликтно и без противоречий, а значит, не замечая и уходя от них. Это размышления автора монографии в теоретическом плане о реальности, которую синтезирует субъект.
Теперь вернемся к автору ОК, для которого очень важно, чтобы «ростки будущего» не были иллюзорны и недостижимы (чего он так опасается). Практика консультантов представлена тем, что конфликтами они принципиально не занимаются. Значит, управленцам рекомендуется конфликты не замечать, уходить от них, строя иную реальность — бесконфликтную. А это показывает то, какие представления существуют у части консультантов по отношению к самой реальности. Исключать из анализа реальности конфликт — значит, способствовать формированию очередного мифа и иллюзии, что коллектив может развиваться, уходя каждый раз от конфликта. Здесь четко прослеживается идея бесконфликтной модели развития общества.
Эта идея объединяет, на первый взгляд, совершенно противоположные идеологии и парадигмы: «царство божье на земле» — у христианства; «коммунизм» (светлое будущее всего человечества, где будет уничтожена классовая борьба) и «онтосинтез конфликта» (где конфликт перестал быть проблемой).
Можно предположить, что если какая-то идея начинает реализовываться в разных идеологиях и исторически порождает конфликты, революции, войны, то нет основания исключать какое-либо направление из процесса порождения разрушительных последствий.
Описывая практику внедрения «онтосинтеза конфликта» (а точнее, как мы уже поняли, «онтосинтеза вне конфликта») в управленческом консультировании», В.С.Дудченко приводит пример, подтверждающий образец отторжения конфликтующего субъекта из коллектива. Во время одного семинара в коллективе выделился лидер, который, вероятнее всего, остро переживал конфликт и хотел в нем разобраться. Однако консультанты ему этого не позволили, и он выделился в оппозицию (правда, из статьи не понятно к кому: к консультантам или к администрации). После семинара он получил более высокую должность, «несмотря на то, что было видно, что это слабый руководитель», но «финансовый гений». Но далее события разворачиваются так: через два месяца он уволился, не справившись со своей новой должностью. Нет человека — нет конфликта. По описанию ситуации и фактическим последствия есть все основания утверждать, что коллективу организации был дан хороший урок, дабы никто больше «не высовывался» и не конфликтовал. С помощью консультантов была приведена в действие игра в «продвижение», суть которой показать не сильные, а слабые стороны конфликтующего, с целью «приличного фасада» для увольнения. (Эта игра повсеместно была проиграна в нашей стране, в логике которой находятся и консультанты по управлению.)
Консультанты не формировали навыков рефлексивного мышления. Так как именно нерефлексивный субъект может легко попасть под любую манипуляцию.
В чем видится манипуляция мне, как конфликтологу-практику?
Если человек во время работы с консультантом не смог увидеть с его помощью свои слабые стороны, которые были видны всему коллективу, не смог ничего откорректировать в плане усиления своего потенциала, то возникает вопрос: кому консультанты «открывают глаза»? Почему одним «открывают», а другим нет?
За время работы с консультантами «финансовый гений» не смог увидеть себя со стороны (а значит выйти, в саморефлексию), а после семинара поддался соблазну идти на повышение, не ожидая и не осознавая того, что у него отсутствуют необходимые для управленца знания и навыки. Вот если бы «финансовый гений» отрефлексировал вовремя ситуацию и себя в ней с помощью консультантов, возможно, что он, прежде чем согласиться на повышение, пошел бы немного поучиться. Можно утверждать, что с помощью консультантов конфликтующий субъект был постепенно (не резко) вытеснен из организации. Как мы знаем, такой подход не нов, он описан как «радикальная криминализация». Н.Смелзер отмечает, что такой подход соответствует конфликтологическому [6,с.215]. Сторонники ее рассматривают конфликтующих как бунтарей. Общество старается их изолировать, помещая в соответствующие учреждения. Конечно, хотелось бы уйти от прямой аналогии, однако по подходу и результатам «онтосинтез конфликта» и «радикальная криминализация» очень близки, так как в обоих случаях изоляция или вытеснение субъекта является фактом.
Нет оснований утверждать, что автор ОК не использует манипулятивные техники (в обход сознания человека), за которые так критикует авторов, их описывающих. Критика в адрес авторов, которые описывают технологии манипулирования и техники борьбы в конфликтах, может исходить из позиции нежелания того, чтобы эти техники были доступны большинству людей. Почему? Да потому, что чем меньше людей знают о них, тем больше шансов манипулирования ими. Если человек знает эти технологии, он вряд ли попадет в ситуацию манипулирования или, по крайне мере, будет поддаваться им сознательно.
Другое дело, когда эти технологии и приемы скрыты от сознания человека, вот тут — то простор для манипулирования им. Не в такую ли ловушку попадают сегодня не только отдельные люди, социальные группы, но и целые народы, нации, общественные движения, уничтожая друг друга, став жертвой манипуляции в борьбе за власть политиков и власть имущих. Технологии манипулирования и техники борьбы в конфликте должны быть доступны всем. Они должны быть открыты, только тогда они могут быть предметом для осознания и принятия социальных и правовых норм в обществе для их применения. А вот применение их (или наоборот) зависит не от авторов, которые их описывают, а от ценностных установок, уровня культуры тех, кто их применяет. Поэтому необходимо приветствовать работы, раскрывающие манипулятивные технологии и программы.
Есть несколько предположений (версий), почему консультанты принципиально не занимаются конфликтами в своей практике.
У консультантов существует страх перед конфликтами; они не стрессоустойчивы, реальная конфликтная ситуация их разрушает.
Консультанты в своей деятельности жертвуют позицией социолога, для которого социальный факт (в том числе и конфликт) является первым шагом на пути исследования социальной реальности [2, с.411-447, 493].
У консультантов отсутствуют знания, и они не владеют методами диагностики, профилактики и управления (разрешения) конфликтами.
Консультанты находятся в финансовой зависимости от заказчика, нейтральную, «независимую» позицию в реальном конфликте им удержать сложно, так как они могут потерять заказчика.
Исходя из вышеизложенного, можно с большей вероятностью утверждать, что представленный В.С.Дудченко «онтосинтез конфликта» (ОК):
по факту, в практике, является «онтосинтезом вне конфликта».
ОК является разновидностью конфликтологического подхода определенной идеологии в рамках идеи «о бесконфликтной модели общества», поэтому (ОК) не является альтернативой существующим конфликтологическим программам в России;
подходы к синтезу бытия с учетом разных уровней сознания являются наиболее интересными с точки зрения постановки проблемы по диагностике конфликтов.
Конфликт перестал быть проблемой: миф или реальность?
Утверждение В.С.Дудченко о том, что конфликт перестал быть проблемой, можно принять при условии, что совершается ряд ошибок.
Первая ошибка – логическая. Что может перестать быть? То, что было прежде. Значит, прежде, должен быть конфликт (или проблема и т.п.). Для кого? Для коллектива, администрации или консультантов? Допускаем, что конфликт перестал быть проблемой для коллектива. Итак, вначале в коллективе был конфликт, коллектив от него ушел с помощью консультантов, не занимаясь им принципиально. Куда исчез конфликт? Он даже не стал проблемой, т.е. осознанным предметом для исследования. А значит, конфликт не может перестать быть проблемой, так как он не был проблемой.
Вторая ошибка – историческая. В нашей стране конфликт тоже не был проблемой. Это было связано с тем, что руководящая сила общества знала, что с конфликтами надо делать, так же как и с теми, кто конфликтовал не в «стройном ряду». Модель «бесконфликтного общества», в котором были уничтожены антагонистические социальные группы (классы), не предполагала наличие антагонистических противоречий и конфликтов. И не было необходимости рассматривать конфликты как проблему в бывшем Советском Союзе.
Конфликты стали проблемой с 1991 года, когда СССР был «взорвана» ими изнутри и Советский Союз распался. Выяснилось, что это слабо изученная область с точек зрения теории и практики. И осознав эту проблему, ученое сообщество начало предпринимать организационные и другие шаги в этом направлении. Создаются центры конфликтологии, издаются переводные работы и т.д. (см. список литературы).
Опыт работы с управленцами показывает, что большинство из них имеют «пещерные» знания о сложнейших механизмах возникновения и о причинах конфликтов. Этому есть объяснение, так как до 1994 года в программе обучения в высших учебных заведениях отсутствовала конфликтология как учебная дисциплина. Только в 1994году правительством Российской Федерации была утверждена программа по конфликтологии на 136 академических часов в цикле общепрофессиональных дисциплин [4].
Поэтому утверждать, что «конфликт перестал быть проблемой» — это совершать историческую ошибку. В настоящее время конфликт является проблемой. для ученого сообщества, управленцев и страны в целом.
Третья ошибка — методологическая. Она заключается в том, что социолог начинает закладывать некоторый фундамент, опираясь на социальные факты и систематизируя их для социологического исследования (см. Дюркгейм). Встреча с фактом — это обнажение реальности. Именно с фактами в сознание человека входит многоликая, противоречивая, не залакированная действительность.
Через факты наше сознание открыто миру. Уметь вычленять факты из противоречивой действительности или не замечать их — это позиция познающего человека (субъекта), как ученого или политика. Именно в критических ситуациях, в конфликтах у человека возникает потребность разобраться в фактах, как в том, что уже свершилось в деятельности и в действительности.
Для встречи с фактом необходима огромная затрата интеллектуальных, эмоционально-психологических и духовных сил, тем более в конфликтах. И поэтому, если субъект стоит на позиции социолога и не желает видеть факты или уходит от них, он смещается с позиции социолога на позицию субъекта со своим интересом. Поэтому, утверждая, что «конфликт перестал быть проблемой», он теряет свою позицию как социолог и должен обозначить другие методологические рамки и позицию. Так как не понятно: для кого конфликт перестал быть проблемой, для какой позиции и какой конфликт? Тотальное отождествление позиций и неспособность их разотождествить присущи обыденному сознанию. Однако в методологии исследования (напомним, что статья называется «Онтосинтез конфликта (к методологии исследования)» должно быть четко зафиксировано когда и где познающий субъект переходит на другие позиции.
Анализ современной литературы позволяет сконструировать идеальную схему классификации конфликтов, которая на практике может оказать помощь в минимизации субъективного подхода к конфликтам. Особенно это важно для управленцев и политиков, так как возможности профессиональной диагностики конфликтов позволяют снижать субъективизм при принятии решений в конфликтной ситуации, минимизируют деструктивные последствия и ограничивают насильственные методы разрешения конфликтов. Поэтому тезис о том, что «конфликт перестал быть проблемой», можно считать несостоятельным и не имеющим аргументированных оснований.
«Конфликтологи порождают конфликты», вулканологи порождают вулканы, психологи порождают психов… Поиск виновного: кому это нужно и для чего?
На какие факты опирается В.С.Дудченко, утверждая, что «конфликтологи порождают конфликты в России»? основной — это то, что они создают программы борьбы за власть и описывают манипулятивные техники.
Итак, большая посылка:
Существуют технологии манипулирования, которые программируют мышление и поведение людей в борьбе за власть.
Малая посылка:
Конфликтологи создают и описывают эти технологии и программируют людей.
Умозаключение:
Конфликтологи порождают конфликты в России.
Не будем доказывать несостоятельность умозаключения, так как нарушение законов, с точки зрения формальной логики, видно, как говорится, «невооруженным глазом». Естественно, что логика может не иметь никакого отношения к реальным фактам, т.е. не все можно объяснить и доказать в рамках формальной логики. Тогда обратимся к другим основаниям, а они не обнаруживаются (по крайней мере, не описаны в его работе).
Обратимся к статистически достоверным фактам. Сколько конфликтологов проживает в каком-либо регионе (например, в Чечне, Таджикистане, на Украине и т.д.) и какое количество конфликтов, в каких формах они «породили». В каком месте концентрация конфликтологов представлена наиболее плотно на карте «очагов» конфликтов в России? Есть ли регионы или города, где нет конфликтологов и нет конфликтов? Или где есть конфликтологи, но нет конфликтов?
Вопросов для первичной диагностики много, но вот очевидный факт, раскрываемый без статистики. В России на всех уровнях и во всех сферах жизнедеятельности конфликты приобретают острые формы, и количество их растет. Такое впечатление, что Россия «напичкана» конфликтологами, как пороховая бочка, могущая вот-вот взорваться. Практически каждый человек является конфликтологом, так как трудно найти такого, который хотя бы раз в жизни не создавал или не провоцировал других на конфликт.
Как мы видим, с точки зрения социологического анализа утверждение в том, что «конфликтологи порождают конфликты в России», также не имеет основания. Конфликты могут быть созданы и создаются без участия конфликтологов; тенденция поиска виновного среди людей стара, как мир. Но если мы все-таки нашли виновного в конфликтах в России (а это — если судить по статье – конфликтологи), то возникает вопрос: что с ними делать?
Необходимо вспомнить, в какой ситуации сегодня находятся профессиональные группы и каждый человек. Это — ситуация рынка, где консультанты «выталкиваются » в позиции конкурентов. Отсюда вывод: конфликтологов нельзя пускать в организации, так как они там будут порождать конфликты, ибо в России они уже породили конфликты, от которых страдает все население страны. Конкуренция среди консультантов — это нормальное явление, но, судя по позиции автора статьи, представлена она прошлой корпоративной культурой и идеологией — это поиск виновного. Наиболее безопасно назвать виновными в конфликтах в России именно конфликтологов, которые пока не институализированы в России как профессиональная группа (имеется в виду, что такая профессия в России отсутствует). Ну не обвинять же в конфликтах правительство, депутатов, политиков или мафиозные структуры. Это опасно и за эти утверждения власть имущие могут привлечь к ответственности. Однако, если человек стоит на позиции ученого, то он будет изучать и исследовать механизм и причины, «выталкивающие» стороны в оппозицию и конфликт друг с другом.
Вместо заключения хотелось бы обратиться классикам. Например, под синтезом Э.Кант понимал в самом широком смысле «акт присоединения различных представлений друг к другу и понимания их многообразия в едином знании. Такой синтез называется чистым, если многообразие дано a priori (как многообразие пространства и времени), а не эмпирически» [3, с. 81]. Вопрос заключается в следующем: «Возможен ли синтез несводимого к одному основанию эмпирического опыта и абстрактных схем?»
Литература:
1. Дудченко В. С. Онтосинтез конфликта. //Социологические исследования, 1996. №10.С. 50-56.
2. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1991.
3. Кант Э. Критика чистого разума. Санкт — Птб.,1993.
4. Концепция государственного стандарта, утвержденная Постановлением Правительства Российской Федерации 12 августа 1994г., № 940.
5. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.
6. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994.
7. ФЭС.М.,1983.
8. Фихте И. Сочинения в двух томах. Санкт-Птб., 1993. Т.1.