ЕЕ. Естественные изменения естественных процессов, или эволюция

В сущности, эволюция – это «штатный», описанный выше как механизм воспроизводства и изменения общества, процесс в общественной среде, основанный на трансляции, реализации, трансформации культурных норм и аккультурации нового. Здесь мы опишем его еще раз в несколько ином виде.

Естественный процесс, согласно категории естественного, – это процесс, обладающий «естественными законами» своего существования, причем это могут «законы» как «первой», так и «второй» природы (нормы культуры). Иначе говоря, естественные процессы – это процессы, в основе которых в большей или меньшей степени, так или иначе, лежат процессы природы и природные циклы, включая процесс биологической жизни человека (от рождения к смерти), естественную смену поколений, цикл плодородия почвы, климатические изменения, ресурсный цикл[1] и т.п. Вокруг этих циклов и процессов с древнейших времен складываются воспроизводящиеся комплексы деятельности и поведения, то есть, например, традиции. Таким образом, к числу естественных процессов можно отнести смену поколений в социально-хозяйственной матрице общества, утилизацию избыточного населения в «отхожих промыслах», миграцию кочевых народов и т.п. Примерами естественного исторического процесса может служить колонизация русскими казаками окраин России в XV – XVI вв., диффузия технических изобретений (ветряная мельница, порох и огнестрельное оружие, компас, часы и т.д.) в XII – XVII веках.

Естественные изменения суть изменения, осуществляемые в культуросообразной форме и с культурно предопределенным типом результата. Изменения могут быть как позитивные (прогресс), так и негативные (деградация) с точки зрения каких-то внешних критериев (адаптации, экспансии, доминирования и т.д.). Естественный характер этим изменениям придает то, что они имеют предзаданную, независимую от воли индивидов форму и предопределенный тип результата. Иными словами, изменения опосредованы институтами,  а эволюционно-исторические процессы суть такие процессы, в ходе которых социальные институты либо неизменны (в пределах «погрешности»), либо изменяются «в штатном режиме», эндогенно и адаптационно, без существенных кризисов и «потрясений основ».

Агрегирование здесь либо не связано с формированием субъекта вообще, либо субъект совпадает с агентом. В первом случае мы имеем дело со «статистическим агрегированием», или с феноменом, который в языке диалектики именуется «переход количества в качество». Примером может служить т.н. «промышленная революция» в Англии XVII – XVIII века; опосредующими институтами в ней служили мастерская и мануфактура, изменения в которых привели к появлению фабрик (где доминировало уже машинное производство).

Случаи совпадения субъекта изменения с агентом действия в случае эволюции так же можно считать типичными: это происходит в тех случаях, когда действие/изменение осуществляет организация, воплощающая социальный институт. Например, законодательный орган, который рефлексирует практику судопроизводства и вносит соответствующие изменения в тот или иной закон. Или это может быть реформатор, который проводит в своем институте такие изменения, которые «назрели», к которым, в общем, все готовы и которые принимаются без особенного сопротивления. Богатую галерею исторических примеров дает здесь история развития воинского дела и искусства.

Таким образом, действие агента и/или субъекта в случае социальной эволюции всегда институционально предопределено и/или опосредовано, а действие, лежащее в основе макросоциального изменения, имеет характер «внутреннего», или направленного агентом на себя самого, будучи, в некоторых случаях, саморазвитием.

В истории встречаются случаи, когда естественный процесс воспроизводства становится процессом эволюционного изменения. Например, для человека естественно придерживаться своих религиозных убеждений, вообще своих ценностей. Однако эта консервативность в условиях, когда ситуация изменяется, сама становиться источником еще больших изменений. В качестве примера здесь можно рассматривать зарождение капитализма в Европе согласно концепции Вебера – Ропера[2]. Тревор Ропер, сомневаясь, как и многие, в выдвинутой Максом Вебером гипотезе о причинной связи между протестантской этикой и развитием предпринимательства, обратил внимание на ряд фактов, которые Веберу известны не были или он не обратил на них внимание. А именно: обосновавшиеся в Женеве деловые люди были эмигрантами; капиталисты Германии были в основном фламандцами; области, охваченные Контрреформацией, дали немало капиталистов из числа католиков и евреев; кальвинистами зачастую были предприниматели и в лютеранских, а не только католических, странах; в Амстердаме наблюдался подъем деловой жизни, а в Антверпене ее упадок. Ропер принял в расчет то обстоятельство, что в XVI веке промышленная и торговая буржуазия Европы в целом с благосклонностью относилась к идеям Эразма Роттердамского о равной значимости мирского состояния и духовного звания, о внутреннем характере веры, о том, что деловой человек может вести дела без ущерба для своей религиозной совести. Впоследствии буржуазия, воспитанная в духе учения Эразма, склонялась к кальвинизму, повторявшему все основные положения этой философии. А с того момента, как усилилось давление Контрреформации, буржуазия начала эмигрировать туда, где опасность была меньше (прежде всего в Голландию), и начинала чувствовать себя частью «кальвинистского интернационала», то есть вступила в процесс субъективации, формирования коллективного субъекта. Еще одной причиной бегства было то, что государственные власти стран эмиграции стремились установить свое господство над предприятиями и банками, считали учение Эразма еретическим и повышали налоги в пользу церкви, тем самым провоцируя отток капитала. Часть буржуазии, которая не захотела эмигрировать, ориентировала своих детей на военную карьеру. Таким образом, согласно теории Вебера – Ропера, кальвинистское видение мира действительно способствовало развитию духа капитализма, но сама привлекательность этого видения и его влияние были следствием вызванных Контрреформацией трудностей, миграцией и адаптацией на новых местах.

Таким образом, в случае социальной эволюции в качестве исходного процесса следует рассматривать процесс функционирования институтов, а в качестве процесса изменения – процессы аккультурации нового или трансформации существующих норм, складывающиеся в случае статистически значимого числа действий индивидов или индивидоподобных агентов.

[1] Цикл «обнаружение (или захват, обретение и т.д.) – использование – истощение» природных ресурсов.