Конкуренция и конфликт

Конечно, это прежде всего условный пример. Но если такого рода «игру» рассматривать в функции прототипа конкурентных (соревновательных) отношений вообще, а игровое пространство в качестве прототипа конкурентного пространства, то подобный прием может привести к определенной теоретической модели конфликта. Причем к такой его модели, в которой базарная перебранка и научная дискуссия окажутся противоположными видами противодействия (соответственно «конфликтным и «конкурентным»), а не одним – конфликтным, как в случае отождествления конфликта с противодействием вообще. Тогда не придется, вопреки здравому смыслу, рассматривать экономику конкурентных рынков, конкурсы и тендеры, политическое демократическое соперничество или состязательность обвинения и защиты в судебном процессе в качестве конфликтов и, по сути дела, возвращаться к взгляду на общественную жизнь как на «войну всех против всех».

«В литературе по психологии, социальной психологии и социологии, – начинают свое обсуждение понятия соревнования Р.Акофф и Ф.Эмери, – можно найти немало качественных рассуждений о различии между конфликтом и соревнованием. Одним из наиболее часто упоминаемых отличий является применение физической силы в конфликтах и ее неприменение при конкуренции. Такое разделение представляется нам неудачным, поскольку матч по боксу, например, обычно считают соревнованием, а уличную драку – конфликтом» [1; 193]. И они правы, аргументы от вида усилий в социокультурной сфере, как правило, малопродуктивны. Если, скажем, с теми же мерками подходить к различению духовного и материального, то труд балерины придется относить к сфере создания материальных ценностей, а надувание воздушных шариков на продажу к духовной.

Само обращение к игровой проблематике в конфликтологическом контексте представляется весьма важным и симптоматичным. Игровая форма человеческой активности издавна считается проявлением творческого начала и спонтанного поведения, будучи в тоже время одной из самых упорядоченных ее форм. Игра, согласно Й.Хейзинге, это – порядок, причем такой порядок, который старше культуры и в котором зачинается сама человеческая культура как таковая [18]. А для Э.Берна она даже не только прародина культуры, но и внутренний порядок самой общественной жизни, которая из «игр» и состоит [3]. Поэтому, используя игровую форму в функции модели, можно попытаться увидеть в ней и через нее всеобщее основание различных форм социально значимого взаимодействия (агон), а вовсе не обособленную, изолированную и частную его форму.

Рассмотрим в качестве примера силовое спортивное единоборство (борьба, бокс и т.п.), дуэль и такой способ «выяснять отношения», как драку. Что между ними общего и чем определяется различие между ними? Все это – разные, но генетически родственные формы поединка (силового противодействия) между людьми, реальным результатом которого является победа «сильнейшего» противника. Если принимать во внимание только физическую сторону взаимодействия, полностью отвлекаясь от социокультурной, то они практически неотличимы друг от друга. При этом только в случае спортивного единоборства целиком совпадают культурные цели и результаты поединка – оно является социально легитимным способом определения физически сильнейшего противника в данном виде единоборства. Как окультуренная форма поединка оно социально ценно (конструктивно), т.е. выполняет определенную общественно полезную функцию, удовлетворяет целый ряд жизненных потребностей современного человека, будучи видом его физической культуры и эстетически (и эмоционально) насыщенным зрелищем.

В отличие от спортивного единоборства дуэль являлась определенным, культуросообразным (субкультурным) способом разрешения морально-нравственного конфликта между представителями дворянского сословия (как правило, восстановления «чести и достоинства» – уважения и самоуважения). В этом своем качестве дуэль выполняла несомненно конструктивную роль в деле воспроизведения дворянина (образа дворянина) как представителя военно-служивого сословия. Она культивировала такие сословные (и, в этом смысле, общественные) ценности и полезные качества, как дворянскую честь, верность данному слову (присяге), мужество, владение оружием. Можно указать на многочисленные связи института дуэли со всем средневековым культурным универсумом (мировоззрением) – рыцарскими турнирами, идеей «Божьего суда» и т.п. Характерно также, что закат института дуэли это одновременно и закат самого дворянства как сословия.

В отличие от спортивного единоборства и дуэли как явлений культуросообразных и тем самым конструктивных, драка (если вынести за скобки необходимую самооборону одной из сторон в случае не спровоцированного насилия со стороны другой) сугубо деструктивна с социокультурной точки зрения, т.е. ценностно бессодержательна. Это – как правило, спонтанное, нерегламентированное и неуместное поведение, опасное как для участников, так и для окружающих людей, результаты которого непредсказуемы и сами по себе ничего не означают (не символизируют). Именно для таких событий справедливы те психологические характеристики конфликтного поведения, которые связывают его с базовыми инстинктами агрессии и враждебности, садистскими наклонностями и жестокостью.

И происходит это прежде всего потому, что здесь нет никаких препятствий для превращения внешнего поведения в орган канализации отрицательной, а часто и извращенной аффективности. Более того, сама драка легко становится способом поддержания, укрепления и развития нездоровой аффективности и асоциального характера личности, становясь компенсаторным способом поведения и формой ее (личности) самоутверждения. Другими словами, сугубая асоциальность (внекультурность) и, следовательно, опасность этой формы физического противодействия связана с тем, что его событийная сторона всецело определяется только индивидуальными особенностями людей, принимающих в ней участие, и ничем более. Если аффективное содержание спортивного единоборства и дуэли всецело подчинено и организовано культурно-значимым образом (ритуализовано), то драка, наоборот, выступает как «чистое» выражение и внешняя форма человеческой аффективности[1].

Спортивное единоборство это «соревнование» в чистом виде. Дуэль – это физический способ разрешения конфликта, возникшего в совсем другой сфере – в сфере дворянского достоинства. Ведь согласно средневековым представлениям последствие акта лишения чести (оскорбления) могло быть «смыто» только кровью – отсюда и смертельный поединок в форме соревнования. Ну а драка, очевидно, это чистый конфликт. Отличается же она от спортивного единоборства и дуэли прежде всего тем, что это – «игра без правил», где каждый сам себе устанавливает правила и сам же решает следовать им или нет. Отсюда – спонтанность, ситуативность и смысловая незавершенность подобного противоборства самого по себе (это – уличный конфликт, который прерывается, но никогда не завершается, предел ему кладут, чаще всего, внешние обстоятельства).

Если рассматривать драку как модель конфликта вообще, то нетрудно заметить, что ее отличает неинтегрированность в объемлющую надсистему на некоторых или на всех уровнях ее иерархии (от идеально-ценностной до операциональной). Именно поэтому конфликт, как чужеродное образование, деформирует «ткань» социальной жизни. И наоборот, именно укорененность в эту «ткань», соучастие в воспроизводстве определенного традиционного образа жизни отличает неконфликтные формы взаимодействия – спортивное единоборство и дуэль.

Это соучастие обеспечивается целостной системой взаимосогласованных регуляторов (культурных норм), организующих и поддерживающих определенные формы социального взаимодействия в том виде, в котором они обнаруживают свою ценностную природу и общественную полезность. Поэтому именно правилосообразное истолкование природы социальных явлений и сущности самой социальной реальности позволяет последовательно и непротиворечиво различить конфликт и конкуренцию как противопоставленные виды противодействия.

---