Яндекс.Метрика

ТРИНАДЦАТЬ ПРИНЦИПОВ ИНКВИЗИЦИОННОГО ПРАВА В ПРИМЕНЕНИИ К ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДИСКУССИИ.

ТРИНАДЦАТЬ ПРИНЦИПОВ ИНКВИЗИЦИОННОГО ПРАВА В ПРИМЕНЕНИИ К ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДИСКУССИИ.

ТРИНАДЦАТЬ ПРИНЦИПОВ ИНКВИЗИЦИОННОГО ПРАВА В ПРИМЕНЕНИИ К ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДИСКУССИИ.

 

Марача Вячеслав
Марача Вячеслав

Суждение, претендующее разрешить вопрос, в какой мере существует право докладчика на неприкосновенность собственного дискурса в смысле более глубоком, чем простая форма вежливости.*

Причина зла есть ошибка в мышлении.<<Молот ведьм>>,XV в.[16]

1. Право докладчика на неприкосновенность собственного дискурса существует, но оно ограничено, поскольку мышление <<законодательствует>>*1, т.е. устанавливает границы мыслимого и немыслимого: в этом его интеллектуальная и в то же время деятельная <<природа>>*2.

2. Границы и конструкции, регулирующие возможность перехода границ мыслимого и немыслимого, мышление полагает не безосновательно, а исходя из Презумпций, установленных Богом: в этом его — мышления — суть и призвание служить Истине.

3. Философское мышление является нам как говорящее и стремящееся разговаривать *3 с Другим в лице одного из мыслящих.

4. Сказывание мысли публично есть действие, которое Другим*4 может быть квалифицировано с точки зрения право-мерности*5 перехода границы мыслимого и немыслимого как <<мышление>> и <<немышление>>.

5. В ситуации встречи разных философских стилей, подходов, стратегий etc.*6 возможно различие квалификаций о правомерности перехода границ, а также разные понятия и истолкования их актуального расположения в пространстве разговора.

6. При возникновении <<казуса>> — случая несводимости квалификаций друг к другу на уровне налично-сущего*7 — призвание философской мысли состоит в актуализации рефлектирующей способности суждения*8, восстанавливающей Презумпции как основания возможности существования именно такого сущего и таких регулятивных принципов его правомерного разграничения*9. Рефлектирующая способность суждения есть своего рода <<вкус>> философствующего.

7. Таким образом, философский разговор есть своего рода <<суд Истины>>,где в роли <<законодательства>> выступают правомерные разграничения сущего, а инстанция, к которой осуществляется предельная апелляция рефлексии, задается Презумпциями*10.

8. <<Суд Истины>>,в отличие от обычного суда, может изменять законодательство на протяжении одного слушания — если это отвечает интересам Истины*11,– но он не может делать этого без специального рефлексивного оговаривания. Последовательность разрывов, возникающая в результате такого оговаривания, задает форму композиции пространства разговора и адекватную ей структурность мысли.

9. Презумпции, как предельные основания возможности мышления, может восстанавливать каждый мыслящий – <<свидетель Истины>> – в соответствии со своим методом и философским credo*12.

10. Призвание докладчика состоит в высказывании продуманной им мысли и восстановлении ее оснований, если таковые не очевидны из самого сказывания, а также в прислушивании*13 к вопросам Другого, имеющего, возможно, другие основания.

11. Призвание участников дискуссии состоит в вопрошании, проясняющем суть мысли и ее основания, а также в самостоятельном размышлении над вопросами, возникающими в разговоре, и углублении собственной основательности.

12. Призвание ведущего состоит в том, чтобы правомерным регулированием хода разговора создать для докладчика и участников дискуссии поле возможностей, соразмерное их устремленности и призванию, при необходимости устанавливая взаимное разграничение их прав.

13. Ведущий может становиться участником дискуссии, но не может использовать свои права для подмены докладчика.

*Cм. разделы <<Благодарности>> и <<Комментарий>>.

Цифры в квадратных скобках означают ссылки на литературу. Цифры после одной звездочки означают ссылки на Примечания к основному тексту; цифры после двух звездочек – ссылки на Примечания к комментарию.

Благодарности

Необходимо указать на условность подписывания <<Тринадцати принципов>> каким-либо одним именем – их выделение и прояснение (<<восстановление>>) есть общий, совместный результат коллективной работы. Особенно хочется поблагодарить Егора Никулина, чрезвычайное упорство которого способствовало созданию самой ситуации <<дохождения до принципа>>,т.е. такой, в которой принципы могли бы проявиться (см. подзаголовок.) Я весьма признателен В.Мацкевичу и Н.Рыбалкиной, обсуждавшими со мной еще весьма неразборчивый текст рукописи, а также Б.Агрису, В.Розину, А.Савинову, М.Травкину и П.Щедровицкому, вопросы и комментарии которых прояснили для меня суть целого ряда идей, стоящих за принципами.

Комментарий

Данные тезисы написаны во время семинара <<Современные философские стратегии>> (6-11 февраля 1993 г.) с целью установить регулятивные**1 принципы движения в пространстве философского разговора, происходящего на семинаре.

Основания изложенных принципов возникли как результат пересечения рефлексии исторического опыта методологических семинаров, в которых автор принимал участие с 1986г., и попытки проанализировать проблему институционализации отношений (и в особенности отношений, устанавливаемых в ходе интеллектуальной дискуссии – коммуникации) как гуманитарную (культурную) и в то же время социально-инженерную проблему <<установления прав>>.

Установка при выделении упомянутых оснований состояла в критике и радикальном сомнении (т.е. сомнении не только в единичных предметах мысли, но в самой возможности мысли длиться <<в принципе>>**2), но всякий цикл сомнения периодически возвращается к точке, где задается вопрос о том, что достойно сохранения в доставшемся нам наследии: эта точка как момент цикла сомнения есть его противоположность, где утверждается некая <<fundamentum absolutum inconcussum veritatis>>**3.

Слова <<инквизиционного права>> в заглавии мы здесь интерпретируем как <<права, законоположения которого допускают непосредственную апелляцию к духу, не опосредованную буквою>>**4.

В том, что осуществление мышления требует таких апелляций, которые априорно не оговоренны в Презумпциях**5 (кои есть дух, верно схваченный буквою, но все же не самое живой дух), нет сомнения**6, но вот возможны ли они?  Чем они отличаются от пресловутого <<полагания>>,за которым стоит субъективизм, лишь слегка прикрываемый рассуждениями о <<трансцендентальности»? По сути, спросить так, означает спросить, возможно ли мышление**7 — именно этим (во всяком случае, начиная с Канта) и занималась всякая хоть что-нибудь стоящая философия. Методология к этой предельной постановке вопроса (возможно ли?) добавляет утвердительный ответ (правда, весьма своеобразный: <<другой смолчал и стал пред ним ходить>>,только в декартовском варианте: мышление возможно, ибо Я мыслю – больше того, оно и существует лишь до тех пор и только постольку, поскольку некоторое Я мыслит) и новую постановку вопроса: как оно возможно?

Это самое как, выясняемое новоевропейским субъектом, очистившим себя от всего, кроме cogito **8, и есть метод.

Но излишняя сосредоточенномть на как уже подразумевает решенным — и притом специфически-новоевропейским образом — вопрос кто, — а ведь современное cogitation требует (как свое условие) всего <<постава>>**9 и обеспечиваемой им оснащенности. Здесь и скрыто противоречие: как раз утверждение постава с его техникой и всеми следствиями для современной жизни и вызывает у нас вопрос (на который методология как бы ответила): а возможно ли теперь, здесь, в этой ситуации мышление? Это именно тот вопрос, который интеллект, сосредоточенный на поставе и интеллектуальной технике с ее вечным как (и незаметно для себя захваченный и превращенный ими) как раз меньше всего и позволяет задать.

Только сосредоточенная на ином (не на поставе) вдумчивость и непредвзятый философский разговор <<eyes to eyes>>,свободный от этой захваченности нас поставом, оставляет нам еще шанс на мысль.

В этом, по нашему мнению, незаменимость такой формы работы, как семинар. (См. также примеч.**10).

Примечания к тексту:

*1Эта метафора созвучна кантовской традиции философствования.

*2 В основаниях, на которых покоятся данные принципы, подразумеваются четыре <<природы>> мышления как начала**10 интеллектуального: происхождение от Бога (принцип 2), деятельное начало (принципы 1 и 4), внутренняя необходимость выражаться в говорении, являться в разговоре (коммуникативно-языковая <<природа>> (принцип 3)), а также рефлексия как <<природа>> и <<механизм>> разворачивания мышления (принцип 6). Первые три из указанных четырех начал отождествляют мышление с чем-то (иным), четвертое (рефлексия) разотождествляет его от любой <<чтойности>>, отождествляя с самим собой. Существование мышления состоит в вечной двусмысленности разотождествляющего самополагания, обнаруживаемого и снимаемого рефлексией – и тут же повторяющегося**11.  Как заметил В.М.Розин, в выделяемом нами <<коммуникативном>> контексте особого обсуждения требует вопрос происхождения мышления от Бога. Действительно, язык и категориальный аппарат традиционного богословия не позволяют обсуждать коммуникацию с Абсолютом, имеющим здесь чисто нормативный характер по отношению к мышлению. Возможно, ключ к иному подходу содержится в трактовке Кьеркегором и Шестовым Книги Иова: если говорить языком права, то коммуникация с Абсолютом, конечно же, не может быть мыслима нормативно, ибо сама есть не норма, а прецедент, событие. То, что для религиозного сознания – чудо, нами рефлектируется как РАЗРЫВ В МЫШЛЕНИИ, и, далее, как  <<катастрофическое>> (т.е. осуществляющееся в разрывах и за счет разрывов) мышление (См. [12], [15], принцип 8, а также примеч.*12 и **5). При этом из традиционного богословского понимания мышления сохраняется то, что обладание мышлением – дело не человека, а бытия, сопричастность же человека Мысли и, тем самым, Истине бытия, раскрывается нам в его (бытия) событии (см. также примеч.**3).

*3Раз-говор, в отличие от простого говорения, подразумевает некую упорядоченность расположения в пространстве или последовательность во времени индивидуальных говорений в соответствии с формой композиции пространства. Композиция (букв.: ком-позиция) пространства разговора образуется расположением друг относительно друга позиций говорящих в их взаимной ясности друг для друга, <<откуда>> они говорят: каждая идея, усматриваемая за позицией, получает место**12.

*4В этом смысле всякое самополагание мысли в лице индивидуального Я подразумевается частичным относительно всей полноты пространства: горизонт мысли (граница мыслимого и немыслимого) полагается не нами, а самим актуальным разговором между Я и Другим путем контакта и взаимного ограничения их внутренних смыслов, которое ретроспективная рефлексия обнаруживает как сюжет, <<историю>> разговора.

*5Право-мерность: букв. – мера взаимного движения и ограничения Я и Другого, налагаемая на них вступлением в общее пространство <<юрисдикции>> регулятивных принципов права (см. также**1).

*6При этом бытие каждого из стилей, подходов и т.д. ставится под сомнение и делается частичным относительно целостности их со-бытия как события встречи (см.также примеч.*4).

*7Т.е. наличных очевидностей, понятий, нормативных конструкций, схем истолкования etc.

*8Рефлектирующая способность суждения, высвобождающая мышление из замкнутости в налично-сущем, противостоит определяющей способности, сосредоточенной на подведении казуса под сущие понятия и нормы, на истолковании в априорноданных схемах, на использовании наличных схем истолкования и т.д., т.е. превращающей мышление в средство и технику, или, иными словами, в <<постав>>**9.

*9Разграничения между мыслью и немыслью, в пределах актуального горизонта указывающие не то, как мыслить <<еще можно>>,а как – <<уже нельзя>>.

*10Презумпции как факт философского credo определяют горизонт мысли и ограничивают возможный набор композиций пространства философского разговора.

*11В призвании соответствовать <<интересам Истины>> – установка всякого мыслящего как <<свидетеля Истины>> на служение Божественному началу, сокрытому в природе мышления (см. также примеч.*2).

*12Это не означает <<психологизма>>,но значит, что поле интеллектуальной дискуссии строится на множестве отдельных (т.е. независимых) оснований, каждому из которых в принципе можно придавать статус онтологического. Поэтому я не могу принять высказывавшуюся на семинаре точку зрения, что данный текст построен в мыследеятельностном подходе и языке, хотя есть <<законная>> возможность дать ему такую интерпретацию. Но она будет лишь одной из возможных здесь редукций. (См. также примеч. *2о четырех природах мышления: если уж говорить о <<началах>>,то я бы настаивал на этих четырех, и притом взятых как независимые. Их содержание вовсе не исчерпывается одним только <<деятельностным>> или <<мыследеятельностным>>.)

Онтологическим первофеноменом (т.е. той Истиной, о которой <<свидетель Истины>> – принцип 9 – только и может свидетельствовать) становится теперь не какое-либо сущее causa sui**13, не субстанция, а актуальное событие коммуникации как со-бытие всех возможных в настоящем, in actum**14, <<начал>> мышления. Онтологическое содержание события через своих участников обретает собственную внутреннюю форму, находящую внешнее выражение в композиционной структуре пространства разговора (см. примеч.*3).

*13В таком прислушивании к суждениям Другого и воздержании от собственных выражается возможность перенесения акцента на интеллектуальную функцию понимания, связываемая с феноменологической идеей <<эпохэ>>.

Примечания к комментарию

**1Регулятивность принципов – в отличие от обычной регламентации (подведения под правило) – означает рефлексивное отнесение их к самому себе (в том числе и тем, кто их выдвигает). При этом рефлексия подразумевается необходимым моментом философствования. Взятая causa sui (см. ниже примеч. **13), как механизм чистой мысли, философская рефлексия свободна, т.е. не ограничена никаким регулятивом, но при попытке сказывания мысль входит в пространство сказывания и разговора, а потому должна – как момент самоограничения – добровольно принять некоторые принципы самоорганизации в качестве регулятива для себя (cм. [8],[10].)

В аппеляции к регулятивным принципам, не отчужденным, а как бы растворенным в самих наших поступках, проявляется рефлектирующая способность суждения (см. принцип 6 и примеч. *8).

**2Это означает для мысли <<интеллектуальную ситуацию радикального сомнения>>.

**3Букв. <<фундаментальная абсолютная несомненная истина>> (лат.). Имеется ввиду обосновывающая сама себя в смысле достоверности истина, обладание которой – дело не человека, а самого бытия, но свидетельства которой даются нам в захваченности ее событием (см. принцип 9 и примеч.*12).

**4На это различие <<формального>> и <<инквизиционного>> права было указано В.В.Мацкевичем по горячим следам дискуссии, возникшей непосредственно в ходе семинара. Пользуюсь случаем, чтобы принести В.В.Мацкевичу свою благодарность за обсуждения, которые ощутимо продвинули дело.

**5Именно в утверждении такой непосредственности состоял экзистенциалистский пафос борьбы с непререкаемостью <<априорных синтетических суждений>> философии, позитивной наукой и <<родной сестрой ее>> – нормативной моралью, вообще, со всякой <<регулярностью>> мышления, имеющей претензию на предписание. Хороший философский пример здесь – Лев Шестов, в особенности его <<Апофеоз беспочвенности>>[15]; первые методологические рассуждения о возможности <<иррегулярного>>,<<катастрофического>> мышления принадлежат, по-видимому, С.В.Попову [12].

**6Впервые это ощущение духа права мне подарили занятия философией и методологией права в Алма-атинском кружке, коим бессменно руководит А.А.Матюхин, а также обсуждения этих вопросов с С.Т.Танцоровым и Е.Б.Мизулиной. (О духе права см. [6], [9].)

**7То, что <<конечный смысл>> такого типа дискуссии – именно в <<дохождении>> до этого вопроса, мне весьма убедительно показала Н.Рыбалкина, которой я глубоко признателен за обсуждение первого варианта текста (см.также примеч.**8 и **2).

**8По Хайдеггеру, перевод cogito через <<мыслю>> вводит в заблуждение. Cogito – вообще деятельность универсального опредмечивающего учета, направляемая сперва на более достоверные данные внутреннего опыта (идеи, чувства), а потом на данные внешнего опыта (<<объекты>>). Субъектом в такой ситуации, по Хайдеггеру, оказывается не все человеческое существо, а только cogito, наблюдающее, между прочим, за человеком.

В cogito ergo sum, по Хайдеггеру, ergo (<<следовательно>>) прокралось неправомерно, поскольку из голого факта cogito еще никак не вытекает существование полноценного человека. Из поздних пояснений Декарта к своей формуле ясно, что он тоже не гипостазировал акт cogito и понимал, что последний доказывает только существование себя самого (id, quod cogitet, [3, ч. I парагр. 10]), а не человеческой личности, отвечающей на вопрос <<кто?>>.От декартовой формулы Хайдеггер оставляет поэтому только уравнение cogito–sum, в которой новый субъект заявляет о себе, что он очистил себя от всего и отождествил себя только с деятельностью cogito – неустанным («бессонным») оперированием предварительно опредмеченными данными. На этом узком, но безотказном основании смогла подняться новоевропейская наука, эта ранняя несовершенная форма современного <<постава>> – того технического овладения действительностью, о котором, как напоминает Хайдеггер, первым тоже сказал Декарт в <<Рассуждении о методе>> [5, гл.6]. (См. примеч. В.В.Бибихина 108-109 к переводу работы М.Хайдеггера <<Время картины мира>>[11]).

**9Постав (Das Gestell) – термин М. Хайдеггера, указывавший на феномен забвения бытия, связанный с отчуждением смысла <<техник мышления>>,с превращением его в <<вычисляющую машинерию>>.Это отчуждение превращает новоевропейского субъекта в господина природы, который полностью ставит под рациональный контроль связанные с ней условия своего существования, и одновременно оказывается бессильным перед лицом природы своей собственной субъективности [13].

Человек-с-мыслью и человеческий с-мысл (т.е. собственно-бытие, Dasein, определяющее при-сутствие человека в мире) оказываются в забвении, заслоненные самовоспроизводящимся и — благодаря опредмечиванию самого мышления в набор интеллектуальных техник — самовозрастающим <<поставом>>.

**10<<Начала>> мышления есть источники его не-безосновательности (принцип 2). Это те точки, в которых наше рефлектирующее вопрошание (движение <<назад, к истокам>> – см. принцип 11) сливается с самим бытием. Платон и Аристотель понимали <<начала>> как недоказуемые истины, постигаемые интуитивным умом. (См. [1, кн. VI гл. 6, фрагм. 1141а]).

Хайдеггер связывает это сливание мыслящего вопрошания с бытием с древнегреческим идеалом образа жизни, определяемого <<феорией>> (jewria). В своем наиболее чистом виде это мышление , считавшееся <<высшим действием>>.В таком смысле <<феоретизировать>> (jewrew) — <<это: видеть явленный лик присутствующего и зряче пребывать при нем благодаря такому видению>>.(М.Хайдеггер. Наука и осмысление.  См. [11].)

Этот античный идеал мышления, которое начинается с <<удивления>> и интуиции как <<начала>> познания отчасти — благодаря работам Декарта — перешел в новоевропейский рационализм (см. [4]), а после Гуссерля – и в рационализм новейший (см. [2]).

Но, конечно, это не теоретизирование в современных науках, основанных на <<поставе>> (см. примеч.**8), а <<Поступок (Handlung) возвращения человека к собственному существу>>.(См. предисловие В.В.Бибихина к [14].)

**11На этот момент <<повторения>>,постоянного <<возврата к себе>> от захваченности миром в логическом плане указывала еще <<объективная>> диалектика, наиболее ярко выразившая себя в Гегеле, но о вечном возвращении как определяющем моменте человеческого бытия впервые было сказано Кьеркегором и Ницше. (См., например, <<Болезнь к смерти>> у С.Кьеркегора [7]. См.также примеч.**10 и **5.)

**12Композиция пространства — как принцип — противостоит попыткам его сконструировать. В этом заключается ограничение на инженерный подход к коммуникации.

Конструкция есть: либо результат произвола — и тогда она подчинена субъективной телеологии организатора — <<локального инженера>>; либо следствие необходимости – и тогда она соответствует объективной телеологии causa finalis – <<конечной причины>>,выражаемой первопринципами, <<не могущими быть такими либо инакими>> [1, кн. VI гл. 6, фрагм. 1141a]. Эти принципы необходимо есть, и конструкция пространства — их вечный закон.

Композиция же, напротив, содержит момент становления — и потому случайности (т.е. актуально она имеет дело с вещами, которые могут быть <<и такими и инакими»). Но, в то же время, эта случайность не произвольна, она не может быть предопределена волей отдельного участника коммуникации, но есть результат их со-бытия (см. примеч.*6, *12).

Здесь философствование смыкается с искусством (<<Искусству случай мил, оно же — случаю…>>,– говорит здесь Аристотель, цитируя, впрочем, Агафона [1, кн. VI гл. 6, фрагм. 1140a]). Ибо философия как завершенный результат, ставшая мудрость, подобна науке, больше того, <<мудрость – это самая точная из наук>> [1, кн. VI гл. 6, фрагм. 1141a]. Но философствование — как живая мысль — всегда становление.

Композиция пространства философствования сюжетна (см. примеч. *4). Сюжет философского разговора не необходим, по ходу дела он — лишь один из возможных, но композиция, осуществившись в событие, всегда уникальна, т.е. более чем необходима.

Быть может, в этой случайности событий, которая есть больше-чем-необходимость, и состоит секрет образования традиции?! Эту мысль автор впервые услышал от О.И.Генисаретского, за что ему глубоко признателен. Действительно, когда же еще, как не сейчас, когда Россия вновь ищет свои пути и восстанавливает сокровенные источники своего духа, не думать о том, в чем суть традиции философствования здесь, на русском языке и, вообще, по-русски.

**13Causa sui — причина самой себя (лат.).

**14In actum — актуально (лат.).

1 Аристотель. Никомахова этика. –  Соч. Т.4. М., 1984.

2 Гуссерль Э. Философия как строгая наука. — Логос. кн.1. СПб, 1911.

3 Декарт Р. Principia philosophiae (Первоначала философии). – Соч. Т.1. М.,  1989.

4 Декарт Р. Правила для руководства ума. — Соч. Т.1. М., 1989.

5 Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой ум и отыскивать истину в науках. — Соч. Т.1. М., 1989.

6 Кистяковский Б.А. Государство правовое и социалистическое. — Вопросы философии, 1990, 16.

7 Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993.

8 Мизулина Е.Б. Уголовный процесс: концепция самоограничения государства.  Тарту, 1991.

9 Монтескье Ш.Л. О духе законов или об отношениях, в которых законы должны находиться… Пер. с франц., СПб.,1900.

10 Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права.  Воронеж, 1989.

11 Новая технократическая волна на Западе. Сб.  пер.  под ред. П.С.Гуревича. М., 1986.

12 Попов С.В. О катастрофическом мышлении. Лекция на I-й Методологической школе по педагогике и антропонике, Артек, 1990. Рукопись. Архив Межрегиональной методологической ассоциации.

13 Хайдеггер М. Европейский нигилизм. — Проблема человека в западной философии.  Пер. с нем., англ., франц. М., 1988.

14 Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. — Вопросы философии, 1989, 19.

15 Шестов Л. Апофеоз беспочвенности.  Л., 1991.

16 Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. М., 1990.

февpаль-май 1993

 Источник

_______________

Для философствующих конфликтологов

 

Конфликтология и конфликты