Я всегда был идеалистом
Аннотация:
В «Беседах с Колей Щукиным» дается панорамное изображение жизни в Москве в 30-70 годы двадцатого века, данное великим мастером языка. С искренностью на грани откровенности. «Занятия нам мало что давали, так как их общий уровень был невысок. Зато мы весело проводили время: мы играли в «балду», «дурака», рассказывали разные истории из богемной и околобогемной жизни Москвы, и поэтому нас всех посылали бурить — была такая форма наказания. Снимали с занятий студентов-подготовишек и отправляли их на буровую площадку, расположенную на территории (там постоянно шли какие-то буровые работы).
* * *
Г.П.Щедровицкий: — «Я извлек из истории отца два принципа, которые и проверял дальше на своей жизни.
ПЕРВЫЙ принцип — нельзя быть частичным производителем, надо искать такую область деятельности, где возможно быть целостным и все, что необходимо для работы, для творчества, для деятельного существования, всегда может быть унесено с собой. Короче говоря, я понял, что существование человека как действующей личности не должно быть связано с местом, с должностью, которую этот человек занимает. Чтобы быть личностью, надо быть свободным. Это я понял очень четко… И чем дальше двигалась жизнь, тем больше я в этой идее укреплялся.
ВТОРОЙ принцип — я понял тогда: вступая в борьбу, надо всегда предельно четко и до конца рассчитывать все возможные альтернативы и четко определять те границы, до которых ты способен или хочешь идти. Я понял, что всякого рода непоследовательность сохраняет человеку жизнь, но лишает его самодостаточности и разрушает его личность.
ТРЕТИЙ принцип — наверное, надо все-таки говорить о трех принципах, а не о двух, — я тогда очень хорошо прочувствовал и продумал ситуацию разговора отца с Кузнецовым. Я понял: что бы и когда бы со мной ни происходило, я никогда не буду обращаться за помощью к людям вышестоящим — за исключением тех случаев, когда их решение будет зависеть от политического расклада, т.е. за исключением тех случаев, когда я буду представлять определенную действующую группу, определенную социальную или политическую силу. Никогда не надо обращаться ради собственного спасения или утверждения какой-то истины, ибо эта истина не существует для людей, определенного социального круга».
12 ноября 1980 г. — «…. мне, в общем-то, не повезло на встречи с подлинными людьми науки. Подлинных людей науки, чья личная жизнь сливается в принципе с жизнью науки, с исследовательской деятельностью, — таких людей в моей жизни было всего несколько: если пять, то это хорошо. Я сейчас говорю о людях старшего поколения, о тех, у кого мы все учились».
15 ноября 1980 г. – « В принципе, для меня с самого раннего возраста, т.е. уже с восьми-девяти лет, не представляли никакой тайны механизмы происходящего. Я понимал, что движет окружающими меня людьми, каковы их человеческие интересы, страсти, насколько слова не совпадают с тем, что происходит реально.
Вот это расхождение, двойственность были отрефлектированы мною очень рано, и я даже не могу точно сказать, как рано. Фактически — с того момента, как я начал думать и сознавать себя как мыслящую личность. Существование двух планов, двух стандартов было для меня так очевидно, что идеология осознавалась мною именно как идеология, как механизм политики, а не как что-то соответствующее реальным вещам»
16 ноября 1980 г. – « Мне вообще представляется, что этот момент смены места учебы крайне важен в принципе для развития человека. Развитие — мы это хорошо знаем — идет и должно идти через определенные переломы. Человек в ходе своего ученичества и становления обязательно должен иметь возможность «оставлять хвосты» в другом месте и постоянно начинать жизнь снова. Я так думаю, что именно вот эта постоянная смена места учебы определяющим образом влияла на мое индивидуальное становление и развитие».
24 ноября 1980 г. – «Лектора по марксизму-ленинизму я не помню, поскольку, просидев первые сорок пять минут, я понял, что делать мне тут нечего, и с тех пор больше ни на одной лекции не появлялся. Я даже не могу сказать, кто это был, какая у него была фамилия и т.д. Но зато мне невероятно повезло с преподавателем марксизма-ленинизма в группе. Вел занятия некто Туз, но о нем я скажу дальше специально».
21 декабря 1980 г. – «Это очень важный момент — на что обращено сознание человека. А обращенность эта определяется тем, насколько в практических, конкретных обстоятельствах непосредственного человеческого общения, взаимодействий людей, прямых жизненных обязанностей, насколько в этих практических ситуациях присутствует «положенное» идеальное содержание, насколько оно становится постоянным и обыденным для этого человека».
8 января 1981 г. – «Всем хорошо известно знаменитое выражение Гегеля: «Все действительное разумно; все разумное действительно». Так вот, на философском факультете, во время учебы на втором, третьем, четвертом курсах, я понял, что этот принцип ошибочный, или, во всяком случае, не распространяется на философский факультет и нашу страну, поскольку в том, что происходило вокруг меня, не было никакой разумности, наоборот, все то, что было, было абсолютно неразумным и противоречащим всякому разуму.
Это я сейчас, вообще-то, понимаю, что «действительность», по Гегелю, это совсем не «реальность». Но тогда эти различения, конечно, были не под силу мне, да и никто не мог меня этому научить в принципе. Но вот реальность, в которой я вынужден был жить и с которой я каждодневно сталкивался, была абсолютно неразумна и антиразумна. В же чем это проявлялось?»
29 августа 1981 г. – «Зиновьев был тем первым человеком, который понимал все или почти все из того, что я говорил. Более того, наши мировоззрения и наши виденья, как тогда мне казалось, были чуть ли не тождественными. Теперь, по прошествии многих лет, я понимаю, что это была иллюзия: мы были очень разными. Собственно говоря, то, что мы разные, чувствовалось и тогда (я сейчас говорю именно о содержании видения, способах восприятия, оценках, суждениях о будущем), но тогда, после наших первых больших разговоров, о которых я скажу далее, мне показалось, что наши взгляды и представления буквально совпадают. Это был первый человек, с которым я рискнул разговаривать открыто обо всем, что меня волновало, может быть, даже о самом сокровенном — по одной простой причине, что он в отличие от других понимал все. И в какие бы тонкие вещи я ни вдавался, какие бы оттенки мысли ни начинал обсуждать, он моментально подхватывал это и мог дополнить, добавить, развить. И то же самое происходило с тем, что говорил мне он».
(Г.П. Щедровицкий. «Я всегда был идеалистом…». М., 2001»)
_____________
ДЛЯ ФИЛОСОФСТВУЮЩИХ КОНФЛИКТОЛОГОВ
Конфликтология и конфликты