Столетие создания СССР -это про ЧЕЛОВЕКА!
Почему мы испытываем боль, глядя на руины сверхдержавы?
Столетие создания СССР – историческая дата, которая вызывает самые противоречивые чувства. У одних – боль за утраченное великое государство, бросившее вызов индустриальному империализму, душившему мир колониальной экономикой. У других – мизантропическое злорадство, в котором проступают собственные многочисленные комплексы, неполноценности в том числе. У третьих…. Вот третьи – самое интересное.
Они хотят просто, чтобы про СССР забыли. Хотят стереть этот фрагмент нашей истории из памяти общества. Уж больно некомфортный, неприятный фрагмент истории получается. Не про царей, не про войны, не про борьбу кланов, башен, групп интересов.
Про человека.
Рискну сказать нечто непопулярное и обидное как для сторонников СССР, так и для антисоветчиков: СССР как государство и социально-экономическая система был формой принуждения разнородных обществ, на основе которых это государство возникло, к синергичному развитию и постоянной модернизации самих себя. По большому счёту, несмотря на все последующие трансформации (сталинские, хрущёвские и брежневские), изначальный запал большевиков – переделать природу человека – сохранился. Да, эта идея «социальной модернизации» во многом представляла собой рефлексию троцкистской «перманентной революции» и в этом смысле была обречена. Поскольку её авторы исходили из допущения, что у человека и человечества неограниченные возможности развития. Увы, человек не только социальное существо, но и биологическое. Социальность человека определяется в том числе и биологическими потребностями, а ещё во многом является производной от истории, традиций, опыта предшествующих поколений. Ранний большевизм отменял традицию, сбрасывал её с «корабля истории», саму историю подчинял задачам создания нового человека. Но в тот момент, когда в сталинском СССР (в середине 1930-х) началось возвращение к традиции российской государственности, крушение концепции «перекройки человечества» стало вопросом времени.
Империя (любая, колониальная или пространственная) ещё могла после этого существовать. Но империя, в которой главным смыслом было создание нового человека, – нет. Ибо из неё просто уходил смысл, а оболочка без содержания долго существовать не может.
Собственно, примерно это же, но в других формах, происходит и с США, где главным внутренним смыслом было глобальное лидерство. И когда внутри США начинается дискуссия, нужно ли это лидерство, остаётся только дождаться момента, когда от великой и ужасной «Американской империи» останется только оболочка, скрепляемая бесчисленными, но постепенно ветшающими военными базами.
Виртуальных империй не бывает. Империя – это всегда боль, пот, кровь, жертвы и преодоление себя. Отказавшись от этого, испустила дух имперская Япония, превратившаяся из страны самураев в страну дисциплинированных менеджеров и социопатов-хикикомори.
Когда говорят, что не испытывающий боли за развал Советского Союза не имеет сердца, отчасти подразумевают разочарование тем историческим обстоятельством, что в очередной раз не удалось изменить внутреннюю природу человека.
Удалось очень многое: изменить политическую и экономическую географию мира, разгромить передовой отряд мирового империализма в лице еврорейха, удалось даже почти сломать присущую капитализму модель социального развития, заставив его на долгие пятьдесят лет (как минимум с 1945-го по начало 1990-х) надеть маску социального государства и заговорить о справедливости. Да, заговорить сквозь зубы и едва сдерживая гримасу, но всё же… Именно Советский Союз как социально-политическая система, как система, которая была «про человека», заставила американцев лететь на Луну, доказывая, что их строй лучше, а человек – умнее. Не удалось одного: заставить человека самому преодолевать базовые инстинкты и пороки.
Всё закончилось, когда перманентную модернизацию решили завершить, превратив из инструмента развития страны в систему ритуалов, адаптированных под каждую возрастную и социальную группу. А точкой отсчёта в этом процессе можно считать середину 1970-х, когда советское руководство отказалось от нового рывка в промышленной и социальной модернизации, а значит, и от нового, возможно, более острого конфликта с находившемся в кризисе Западом. Отказалось, понимая, какую колоссальную социальную цену придётся за это заплатить. В историческом плане прошло почти мгновение, и к середине 1980-х стало понятно, что стратегически СССР проиграл и максимум, на что можно рассчитывать, – геополитическая ничья. А если бы не внутренний системный кризис середины 1970-х в США, то всё могло закончиться ещё быстрее…
Да, в этом скатывании к поражению содержалось многое: и нравственная деградация элиты, и предательство в руководстве КПСС, и кризис философского осмысления, когда яркие вспышки Эвальда Ильенкова и Виктора Афанасьева уже не могли преодолеть общую убогость и подражательство «лучшим западным образцам». Всё так. Но главным было то, что советский человек, носитель идеи «советской сверхдержавности», просто остановился в развитии. И вместо конкуренции «качества» началась конкуренция «количества», и здесь «счёт на табло» оказался уже неприлично разгромным.
И ушёл Советский Союз в небытие. Ушёл не то чтобы не хлопнув дверью – количество прямых и косвенных жертв распада страны исчисляется миллионами, вовсе не бескровно, как утверждают некоторые либеральные идеологи. Ушёл, понимая свою ненужность и российскому обществу, и народам новых независимых стран, с упоением деливших – и до сих пор продолжающих делить – созданное в советское время наследство. Не только промышленное, но и культурное, социальное… Не понимая разницы между наследством и наследием. Не понимая, что эти циклопические заводы, эти города за Полярным кругом, эти каналы в пустынях и степях есть результат попытки создания нового человека. И максимум, на что способен «человек обычный», человек мира капиталистической социальности, – это попользоваться наследством, пока работает, а потом распилить его на металл и продать на лом в Бангладеш.
От этого и боль – когда из года в год каждый день наблюдаешь, как осыпается величественное здание сверхдержавы, попытавшейся поставить в центр себя именно человека и не преуспевшей в этом.
Но наши великие предки хотя бы попытались…
Дмитрий Евстафьев, политолог
_____