1990 год. Я покинул кипящую перестроечными страстями страну и оказался в Нью Йорке
Предлагаем ознакомиться с увлекательным интервью, которое организовал Борис Докторов, задавая вопросы и раскрывая перипетии жизни советского социолога, уехавшего в Америку делать то, что он делал в СССР, и в чем сегодня, вроде бы, должна быть заинтересована российская наука. Советский социолог (Сэм Клигер) изучает не только сознание и поведение россиян в экстремальных жизненных обстоятельствах, но прежде всего, раскрывает движение мысли в поисках ответов на поставленные вопросы. Это интервью не только о социологии, оно о жизни и деятельности человека, осознающего себя частью исторического процесса и берущего на себя ответственность за сохранение и трансляцию человеческой истории в ее духовно — культурном значении. Интервью раскрывает мыслительный процесс экзистенциально — социологического процесса самоопределения социолога : — «Я видел себя как натурального и законного наследника и хранителя той огромной и древнейшей культуры, прописанной в Ветхом завете и далее продолженной в сотнях тысяч или даже миллионах пергаментных свитков и страниц рукописных текстов. Как социолога меня интересовал вопрос о том, каким же образом можно было пронести эти тексты через три тысячелетия в свитках и рукописях, добавляя тексты в каждом поколении, накапливая и передавая дальше? Понятно, что по дороге что-то потерялось. Но что-то ведь и приобрелось. Как работал и работает этот уникальный феномен передачи традиции – религиозной, научной, эстетической и этической? Ведь именно этот феномен, это умение хранить и затем передавать в тексте накопленную информацию, и послужил основой для современной науки, техники и философии. Кто бы сегодня знал и читал Аристотеля или Фукидида, Коперника и Ньютона, если бы не была создана эта трансмиссионная машина? Откуда Гугл сегодня все знает? Оттуда. От того древнего пустынного иудея, который, прячась в пещере от вавилонских или ассирийских воинов или позже от римских легионеров, переписывал книгу пророка Исайи. От того средневекового монаха, который собирал и хранил рукописи древних языческих, запрещенных в христианстве философов.
Потому и я, в числе других, обязан быть хранителем, носителем и передатчиком этой традиции следующим поколениям. Поэтому меня больше интересовали именно человеки-«хранители» всех этих сокровищ, люди, которые не побоялись и не постеснялись, вопреки всем препонам, заборам и запретам, пронести это наследие до
сего дня. Текстов было крайне мало. Какие-то крупицы на русском, чуть больше, но недоступно (в спецхране) на английском, а языка оригинала, иврита, я, разумеется, не знал. Эти поиски текстов, смыслов и людей и привели меня, во-первых, к попыткам учить иврит, и во-вторых, естественным образом, к людям, старикам, которые много знали, но мало что могли рассказать, ибо просто по инерции боялись».
«Сегодня, оглядываясь назад, я могу с некоторой долей нескромной гордости сказать, что за все годы жизни в Америке не взял у государства (налогоплательщика) ни одного цента. Выживал сам. Как выживал, ты спросишь? А опыт жизни в Союзе весьма пригодился, в частности, жизни «в отказе». Выжил там, значит выживу и здесь. Хотя, по правде говоря, очень депрессивно все было поначалу». «Для наших иммигрантов вообще, как я потом выучил, общаясь по работе и в быту с тысячами из них, главным ударом был не недостаток средств, не «культурный шок», не отсутствие привычной среды обитания, и даже не незнание языка. Все это было болезненно и печально, но главным депрессивным фактором была потеря социального статуса«.
Интересные уроки, они не новые, однако приобретают смысл для социолога только в контексте его реальных ситуаций и поступков:
- пока ты интересен, люди хотят тебя видеть и слышать , тебя приглашают – не отказывайся. Завтра ты можешь быть не интересен,
- доверяй знаниям, а не всегда здравому смыслу,
- не извиняйся за то, каков ты есть, а только за то, что сделал,
«Главная ошибка всех эмигрантов состояла в том, что они рассматривали жизнь здесь как некую последовательность действий, алгоритм перехода от старой идентичности к новой. Они пытались жить как бы по цепочке действий: сначала я выучу английский, потом пойду учиться, чтобы получить новую квалификацию или повысить старую, затем найду работу, потом женюсь/разведусь, потом буду рожать детей, потом найду работу получше и т.д. Это был психологический тупик ….
Не получается жизнь, состоящая из последовательности алгоритмических шагов. Жизнь – она здесь и сейчас, и все надо делать практически одновременно: учить язык, работая; менять работу по мере роста и понимания своей цены на рынке труда; добавлять квалификацию, работая…..»
Краткий вариант интервью с С. Клигером опубликован в журнале «Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований». 2018, №1. С. 2–13.
______