Яндекс.Метрика

Взаимодействие: содействие и противодействие

Взаимодействие: содействие и противодействие

взаимоДостаточно очевидно, что при всей содержательной взаимосвязности и терминологической общности последовательное проведение каждого из таких подходов неизбежно требует их оформления через разные понятия, по разному же вычленяющие и соответствующую область явлений, относящихся к конфликтам, что, в принципе, требует и разного терминологического оформления. Но в сфере научного познания терминологические проблемы никогда не разрешаются изолированно, и та или иная терминология утверждается исторически и только вместе с одержавшим верх подходом к решению содержательных проблем. А до этого в конфликтологии еще далеко, и каждый из упомянутых подходов претендует на то, чтобы термин «конфликт» был закреплен за понятием, выражаемым именно в нем.

Поэтому, не подвергая сомнению право каждого из подходов и на свое видение этой реальности, и на свое концептуально-терминологическое ее выражение, в свою очередь заметим, что нам не представляется удачной ее деаксиологизация. Хотя в чисто конструктивном залоге она возможна, за ней просматривается неявный, а иногда и явный натурализм. Именно им, в конечном итоге, обусловлено желание лишить трактовку смысловой стороны конфликтности как социокультурного феномена аксиологического модуса категоризации подобных явлений. Желание рассматривать их лишь как природосообразные и оценивать не «сами по себе», а лишь их «результаты». А вернее, результаты «управления» ими. Ведь, стараясь вынести эту проблематику за непосредственные пределы теоретической схематизации, мы, на первый взгляд, избавляемся от необходимости так или иначе решать проблему относительности ценностных суждений.

Может быть эти усилия избавиться от ценностной проблематики и были бы оправданными, если бы они не оказались в значительной степени иллюзорными – поскольку реальным их результатом стала не элиминация такой проблематики, а лишь ее смещение и перелицовка. Она возродилась вновь, хотя и в несколько ином виде, в самом различении конструктивных и деструктивных конфликтов, в проблематике изучения факторов, определяющих развитие конфликтов по конструктивному или деструктивному пути, и в поиске способов сделать их продуктивными. Поэтому для нас вполне приемлема традиционная, «устаревшая» точка зрения, базирующаяся на установке, что по отношению к подобным культурно-антропологическим событиям с самого начала осмысленна ценностная шкала (полезное/вредное; позитивное/негативное; желательное/нежелательное и т.п.).

Есть еще одно обстоятельство, которое так или иначе определило этот выбор. Оно связано с очерчиванием той центральной предметной области (области самосопряжения), в которой употребление понятия «конфликт» является наиболее органичным, а выделение его простейшей и всеобщей формы (теоретической единицы) наиболее очевидным. У каждого научного понятия есть такая область, за пределами которой его употребление всегда обладает той или иной степенью неопределенности и метафоричности. Явное или неявное выделение такой центральной области предшествует любой концептуализации и в значительной мере определяет ее продуктивность. В данном случае в качестве области самосопряжения конфликта для нас выступает область «социального действия», а точнее, такая его видовая определенность, как социальное взаимодействие.

В тоже время, на наш взгляд, такая исходная посылка не закрывает возможность использования такого понятия конфликта и по отношению к событиям «внутреннего мира» человека. В этом случае внутренний конфликт может быть истолкован как процесс субъективации «вокруг» отдельных, противоположных образующих личности человека или, другими словами, как процесс функционального расщепления, появления в ней квазисубъектов, борющихся за восстановление утраченной целостности. Тогда именно квазисубъективность таких процессов, типологически воспроизводящих в них черты социального действия, может служить тем, что отличает их от внутренних, но природосообразных процессов типа, например, «борьбы» разных мышечных групп за овладение общим двигательным полем при построении движений. Ибо субъективация всегда предполагает консолидацию и объединение (внутренних) ресурсов вокруг некоего «ядра» и в пределе стремится захватить в свою орбиту всю личность[1]. Отсюда и драматизм внутренних событий, фрустрирующих человека.

Хотя деаксиологизация понятия конфликта стала приоритетным направлением его разработки, но и противоположная точка зрения вносила определенный вклад в теоретико-методологический дискурс вокруг содержания этого понятия, правда, чаще всего, не в прямой, а в косвенной форме. Такого рода оппонирование проявилось, в частности, в различных вариантах различения конфликта, сотрудничества, конкуренции (соревнования), кооперативных и конкурентных отношений и связей и т.п. [2] Использование в конфликтологической сфере концептов, обязанных своим происхождением политэкономическим категориям, отнюдь не случайно, так как существует точка зрения, что «конфликт как социальное явление впервые был проанализирован в работе Адама Смита “Исследование о природе и причинах богатства народов” в 1776 г.». [8; 15]

Тем не менее, различение конфликта и соревнования никогда, на наш взгляд, не отличалось ни последовательностью, ни однозначностью, ни общезначимостью. Скажем, для популярной в западной социальной психологии позиции М.Дейча характерно, что конфликт и конкуренция – и «как категории и как явления» – разносятся по разным «сферам реальности». Конкуренция выступает в качестве объективной характеристики ситуации взаимодействия, а конфликт – межличностных отношений [21]. Тем самым со— и противо-поставительный характер различения, по сути дела, оказывается утраченным. С этой точки зрения более продуктивной представляется позиция Р.Акоффа и Ф.Эмери, использующих «правилосообразность» для различения конфликта и соревнования (вернее конфликта и сотрудничества, с одной стороны, эксплуатации и соревнования, с другой). Но и их позиция, восходящая к трактовке соревнования как ограниченного конфликта Д.Кацем и Р.Шенком [22], усматривает в соревновании «элементы конфликта», хотя бы и ограниченные правилами, и тем самым последовательно не проводит их противопоставления как видовых различий внутри определенной родовой сущности.

Мы же, со своей стороны, именно в противопоставленности конфликта и конкуренции (соревнования), и причем на аксиологической основе, видим основной смысл этого различения. Но таким оно может стать только после своего рода концептуального «переформатирования».

Выше уже отмечалось, что в обобщенном виде конфликтное взаимодействие является формой выражения противоречия, которое персонифицировано в сторонах противоречия, представляющих противоположно направленные активности (силы), непосредственно несовместимые друг с другом. Другими словами, речь идет о таком виде взаимодействия как противо-действие, противопоставленном со-действию как противоположному и взаимоположному способу взаимодействия. Конфликтом в таком истолковании является противодействие, развертывающееся в определенном социальном пространстве – конфликтной ситуации, – включающей в свой ареал предметные и субъектные условия (предпосылки) конфликтного взаимодействия. Совокупность субъектных условий вступления в него – готовность – является формой выражения определенных отношений, предопределяющих сам способ социального взаимодействия, где содействию соответствуют кооперативные отношения между субъектами социального действия, а противодействию конфронтационные.

В теоретических построениях, элиминирующих аксиологическое измерение, конфликт отождествляется или с противодействием как таковым, или со стороной или аспектом (довольно неопределенным) «любого» взаимодействия; понятно, что при этом справедливо полагают, что отнюдь не всякое противодействие и конфронтация являются общественно вредным явлением. Мы же будем использовать оценочное отношение к социальному действию в явной форме противопоставления конструктивности/деструктивности действенных усилий субъектов и, в соответствии с введенными выше различениями, будем типологически отождествлять конфликт не просто с противодействием как формой социального действия, а с деструктивным противодействием, в то время как конструктивные формы противодействия с обобщенно (идеально-типически) понимаемой конкуренцией. В свою очередь, конструктивные формы социального содействия мы будем обобщенно (идеально-типически) отождествлять с сотрудничеством, а деструктивные формы социальной кооперации с сообщничеством [10].

Введенные различения образуют обобщенную типологию видов социального взаимодействия, одним из которых явится конфликтное взаимодействие. Эта типология образована «решеткой» дуальных отношений: сотрудничествоSYMBOL 171 \f «Symbol» \s 10сообщничество; конкуренцияSYMBOL 171 \f «Symbol» \s 10конфликт; сотрудничествоSYMBOL 171 \f «Symbol» \s 10конкуренция; сообщничествоSYMBOL 171 \f «Symbol» \s 10конфликт. Такая типология является одновременно и формальным способом теоретического введения понятия «конфликт», ибо она исчерпывает (в отношении привлекаемых оснований) все логически возможные экспликации типологически раскрываемого понятия



[1] Используя здесь понятие субъекта (квази-субъекта), мы ориентируемся на ту традицию, в рамках которой «так называется под-лежащее, то, что как основание собирает все на себя. В этом метафизическом значении понятия субъекта нет вначале подчеркнутого отношения к человеку и тем более к Я» [16; 93-118].

[2] «Некоторыми авторами определение межличностных конфликтов как продиктованных конкурентной ситуацией критикуется за происходящее при этом смешение понятий конфликта и противоречия. Позитивные моменты этой практики переросли в методологически существенное и ныне общепризнанное в западной литературе противопоставление конфликта, с одной стороны, и конкуренции (соревнования), с другой». [6; 120].

 

Продолжение

Введение

Основные подходы к конфликту

Взаимодействие: содействие и противодействие

Область явлений и теоретическая схема

Конкуренция и конфликт

Конфликт как деструктивное противодействие

Разрешение конфликтов.Использованная литература