«Генетическая» точка зрения основывалась на традициях научной практики дореволюционного периода – выводить тенденции и закономерности естественного развития, исходя из систематизированных сведений о состояниях «объекта изучения» на различных стадиях его существования. Этот подход базировался на выявлении естественным образом происходивших и накапливавшихся в течение многих веков характерных свойств и закономерностей формирования определенных культурно-исторических областей со специфическими культурно-историческими укладами; на систематизации данных о совпадающих или различающихся признаках; на характеризующих эти признаки количественных показателях. К этой методологической позиции относились и концепция аграрных «генетических районов» Челинцева А. Н., и взгляды Кондратьева Н.Д., Чаянова А. В., Макарова П. Н. и др. [6].
Подход А. Н. Челинцева твердо основывался на традиционном статистическом выявлении однородных признаков:
а) «… нужно найти однообразные местности, которые могли бы характеризоваться однородными чертами строя сельского хозяйства», потому, что «типы организации сельского хозяйства» исторически локализированы географически в тех или иных местах, в соответствии с природными, исторически сложившимися техническими и прочими условиями;
б) каждую такую местность нужно рассматривать как своего рода единое целое, и эту единицу рассматривать как объект политики;
в) строить предложения о выделении аграрных районов и «перспективах их развития» следует, прежде всего, на основе выявления «однообразия факторов», а также причин этого однообразия; прогнозы должны основываться не только на желательности, но и на учете тех естественных факторов, которые способны либо помочь, либо помешать планируемым «сдвигам в организации сельского хозяйства» [16, с. 5].
Подобная научно-методологическая позиция была совершенно закономерной, потому что все предыдущее районирование России осуществлялось, прежде всего, на основе сельскохозяйственных признаков [4, с. 7]. А все остальные факторы брались, как производные или второстепенные. В том числе и касающиеся районирования промышленности. И следует заметить, что статистическое выявление естественных тенденций исправно работало, в том числе, и в отношении размещения промышленности, так как подобный «учетно-исторический» метод раскрывал закономерности роста производственных комплексов на тех или иных территориях, как результат воли и активности хозяйствующих субъектов, которые постепенно находили наилучшие формы для тех или иных видов производств и оптимальные формы их организации [2, с. 25].
Так, например, Семенов-Тян-Шанский П.П. еще в 1871 г. предложил глубоко проработанную и поэтому ставшую наиболее популярной работу по районированию данного периода – схему деления европейской части России на области, исходя из таких признаков как: климат, плодородие почв, степень орошения, интенсивность сельского хозяйства, исторические особенности. Список этих признаков включал характеристику развития промышленности, но как сопутствующий, а не определяющий фактор.
Методология П.П. Семенова-Тян-Шанского, который был главой Российского географического общества и являлся управляющим Центральным статистическим комитетом министерства внутренних дел царского правительства [12], была принята официальной статистикой как основополагающая и в дальнейшем служила базой для сбора статистических данных. В первое десятилетие советского времени ее широко использовало также и Центральное статистическое управление (ЦСУ) СССР.
Следующей крупной вехой в теории районирования стал труд Д.И. Рихтера «Опыт разделения Европейской России на районы по естественным и экономическим признакам», в котором основой выделения областей также являлись «естественные факторы»: плодородие почв, распределение влаги, климат, растительный покров, занятия жителей, распределение земель и угодий, густота населения, степень развития скотоводства и проч. Фабрично-заводское население также учитывалось, но вновь лишь как один из сопутствующих, а не определяющих, факторов. И развитие промышленности в рамках этой теоретической модели также являлось вторичным следствием проявления «естественных факторов», производной от сельскохозяйственного районирования.
Состав базовых признаков районирования в научных трудах российских ученых постепенно дополнялся, усложнялся и расширялся, например, такими признаками как высота места над уровнем моря, удаленность от океана, геологическое строение земной коры (геотектоника) (А.И. Скворцов [13]). Или предложением введения «признаков-показателей», «признаков-индексов» (Никитин Н. П. [8]), или «фокусных признаков» (Книпович Б. Н. [10]) и др. Но базовые теоретические постулаты оставались неизменными – ученые исходили из того, что «вся экономическая жизнь страны определяется, прежде всего, присущими ей естественно-историческими условиями» [5], которые и предопределяют возникновение, а также интенсивность развития промышленного производства.
Существовали, конечно, и отступления от этой общепринятой методологии, которые выявляли факторы ключевые для развития собственно фабрично-заводской промышленности. Но эти факторы также имели «естественную» природу: исторически сложившиеся зоны концентрации населения, его плотность, характер основной деятельности коренного населения, исторически сформировавшиеся траектории перевозки грузов и, как следствие, направление путей сообщения и т.п. Так, например, в 1910 г. В. П. Семенов-Тян-Шанский (сын П.П. Семенова-Тян-Шанского) опубликовал большой труд «Город и деревня в Европейской России», в котором представлял районирование страны дифференцированным в соответствии со сложившейся плотностью населения – по реальным пятнам сгущения и разрежения. Д.И. Менделеев свои предложения по районированию России также основывал на иных категориях факторов, в частности, таких важных для развития фабрично-заводской промышленности как история населения, удобство путей сообщения и избыток легко и дешево получаемого топлива [12].
Но А.Н. Челинцев, принадлежавший к традиционной научной школе, твердо исходил из «условий природы» – наиболее существенных, многократно проверенных естественно-научных географических факторов. Его метод также имел свою специфику – основывался на выявлении производственно-организационных типов и укладов. Но, прежде всего, типов и укладов аграрного производства. А.Н. Челинцев утверждал, что именно сельскохозяйственное производство должно быть основой районирования России, потому, что именно оно является традиционным фактором интенсификации хозяйственного освоения территории страны. В целом, он исходил из основополагающего определения района, данного А.Ф. Фортунатовым еще в 1896 г.: «районом следует называть точно обозначенную на карте часть земной поверхности, отличающуюся от других частей какими-нибудь признаками» [12]. Это естественно-научное определение «района» в предреволюционный период было базовым в экономико-географической литературе. А статистическое выявление признаков «однородности» одной территории и «разнородности» ее по отношению к другим являлось базовым критерием прочерчивания границ между этими территориями и, как следствие, основополагающим принципом географического районирования.
Опираясь на эти знания, Челинцев критиковал Госплан в дискуссиях о районировании 1926-1927 гг. за неверный подход, неспособный обеспечить эффективность организации сельского хозяйства. Он говорил о том, что в госплановском проекте районирования «интерес» сельского хозяйства и «сущность сельскохозяйственного содержания» отодвинуты на задний план, никак не представлены: «Сейчас в перспективном плане народного хозяйства Госплана СССР нет порайонного подхода к … сельскому хозяйству» [16, с. 6]. Он требовал от руководства Народного комиссариата земледелия (НКЗ) вмешаться – поправить госплановское районирование: «НКЗ должен определенно сказать, что невозможно рационально построить план сельского хозяйства, если не будут выделены однородные местности в сельскохозяйственном отношении и их перспективы» [16, с. 6].
Он, как и многие другие крупные и мудрые ученые, прекрасно знающие своей предмет, никак не мог понять, что Госплан сознательно не желает подходить « … к каждому району с точки зрения тех функций, которые тот выполняет сейчас и которые может потенциально выполнить дальше» [16, с. 6]. Что «методология индустриализации» Госплана осознанно идет по пути принесения рациональной организации сельскохозяйственного производства в жертву определенному типу организации производства промышленного.
Позиция А. Н. Челинцева полностью соответствовала распространенной в этот период в среде экономистов-аграрников убежденности в том, что решать теоретические и практические задачи районирования в отрыве от условий конкретной местности и без опоры на массовый статистический материал – невозможно. Для них было очевидным, что без знания об исторически сложившихся закономерностях существования сельского хозяйства, без «рисующего» эту картину статистического материала, описывающего и раскрывающего специфику сельскохозяйственной жизни, нельзя построить какие-либо реалистичные прогнозы дальнейшего развития. Поэтому он, как и другие, искренне не понимает, почему концепции, которые обусловили успешность дореволюционного развития сельской экономики, не используются в работах Госплана. Он не понимает, почему ученые, сотрудничающие с Госпланом, дистанцируются от всего того, что было сделано в отечественной науке в царский период. Почему они объявляют статистический подход и соответствующие теоретические взгляды неприменимыми в советских условиях. Он не воспринимает сугубо идеологических деклараций, звучащих из уст его критиков, о необходимости отрицания основного правила экономгеографии, гласившего: «вся экономическая жизнь страны определяется присущими ей естественно-историческими условиями». Он категорически не согласен с провозглашаемым новым «правилом»: «естественно-исторические условия должны искусственно кардинально изменяться в соответствии с поставленными целями». Не понимает утверждения о том, что «факторы» и «тенденции» нужно не «выявлять», а «создавать». А районы не «обнаруживать» в результате исследований, а «образовывать», как следствие принятия перспективных планов.
«Генетикам» совершенно непонятно, как можно и для чего нужно, например, при районировании Туркестана «… однородный во всех отношениях кочевой район дробить на кочевников, кочующих в местности, богатой железной рудой, каменным углем и прочим, и кочевников, кочующих в местности, бедной полезными ископаемыми …» [4, с. 21]. А «телеологи» разъясняли им, что не однородность территории с естественно сложившимися маршрутами периодических миграций должны браться в основу промышленного районирования, а сырьевые ресурсы и источники энергии, а кочевников нужно принуждать к оседлости и превращать в стабильные трудовые ресурсы, прикрепленные к земле и производству. Именно картина будущего состояния производства, – говорили телеологи, – должна лежать в основе планов размещения промышленности, а не естественные условия, которые следует целенаправленно трансформировать под задачи хозяйственного освоения данной территории. Так, например, если исходить из естественных признаков (почва, климат, растительность) и наличествующих статистических данных о степени экономического развития (плотность сети железных и гужевых дорог и т.п.), то, например, Кольский полуостров, больше тяготеет к Архангельску, чем к Ленинграду. Но госплановское районирование, формирующее будущие «производственные комбинаты», сознательно отрывает его от Северо-Восточного района и присоединяет его к Северо-Западному, потому, что однородность таких признаков, как «отсутствие благоприятных условий для земледелия» – слишком легковесное основание для единения с Архангельском. А вот задача создания будущего «комбината двух портов»: незамерзающего Мурманска и Ленинграда, напротив, аргумент очень весомый, поскольку присоединение Кольского полуострова к Северо-Западному району дает возможность в будущем сформировать здесь «специализацию по экспорту собственного сырья и транзиту с заграницей в общесоюзном масштабе». Кроме того, наличие железной дороги (на Званку в 110 км. от Ленинграда) несет потенциал формирования в перспективе «более тесной связи Мурманска с Ленинградом, чем с Архангельском» [4. с. 25].
Челинцев и другие представители «генетического подхода» не способны осознать тот факт, что Госплан следует конкретной административно-управленческой логике запуска в общегосударственном масштабе процесса формирования системы современного, технологически передового военно-промышленного комплекса и поэтому осуществляет районирование, основываясь на концепции размещения в различных регионах новой военной (или, как ее всегда называли, «оборонной») промышленности. Не понимают, что госплановские разработки рассматривают программу индустриализации России как создание супергигантской «всесоюзной фабрики», централизованно управляемой из одного центра; а районирование используют как средство, призванное обеспечивать оптимизацию этого управления, одновременно, на отраслевом и территориальном уровнях.
Имена в истории новой экономической политике
Разные методологии, точки зрения и позиции
Госплан СССР – ЗА телеологический подход
Телеологический подход: методология и позиции
Победа ЦК ВКП(б) и власть Сталина.
__________
Статьи и фрагменты из книг: конфликтология и конфликты
Конфликтология и конфликты