«Телеологи» – сторонники «искусственно-конструктивного» подхода к определению путей и темпов индустриального развития, решительно исходят из того, что методологически нельзя намечать стратегии и принимать перспективные решения, основываясь на наличных условиях СССР, потому что, экстраполируя существующее положение преимущественно аграрной России в ее советское будущее, можно построить только лишь аграрную перспективу развития. Но Советской России «совершенно невыгодно присутствовать в системе мирового разделения труда в роли поставщика сельскохозяйственной продукции и, тем самым, обеспечивать лишь подъём производительных сил других стран, вместо того, чтобы развивать собственную промышленную базу. СССР всячески стремится к тому, чтобы избежать превращения в ресурсно-колониальный придаток западного империализма» [14]. Будущее страны – в индустриализации, а не в аграризации.
Лидер «теологической» методологии С.Г. Струмилин мыслит план индустриализации, как, впрочем, и любой другой план коллективной деятельности, как программу действий, ведущую из заданных конкретных условий к намеченной цели. Безусловно, не без учета специфики существующей обстановки и с ориентацией на наименьшие затраты времени и усилий. Но все это как условия вторичной важности. При первичности поставленных руководством целей.
Телеологи разъясняют, почему они считают учет существующих тенденций несущественными: в капиталистическом обществе, где воля и интересы отдельных классов и групп взаимно противоречат друг другу и сталкиваются, «объективная тенденция» возникает как равнодействующая разнонаправленных воль и интересов, как итог их стихийного взаимодополнения и взаимоподавления. Эта тенденция может быть исследована, выявлена и даже учтена при составлении прогноза. Но в СССР после революции уже нет стихии, а есть организованное государством производство. Нет противоречия между единой волей партии, которая определяет будущее, и «живой силой масс». Именно партия намечает прогноз, исходя из того, что необходимо иметь, а не из того, куда ведут стихийно сложившиеся тенденции [11, с. 35-36].
Они утверждают, что нужно не скрупулезно высчитывать количественные характеристики естественных факторов и выявлять признаки имеющихся тенденций, а определить, какие промышленные объекты нужно построить, наметить места их возведения, подсчитать расходы, составить план выделения государством финансов, т.е. «план капитальных вложений», проработать планы освоения этих средств с учетом трудовых, материальных и прочих ресурсов [11, с. 35-36].
Состав этих объектов, фактически, определяется исходя из главной цели – формирования ВПК. Для этого представители военного ведомства с самых первых шагов представлены во всех комиссиях, занимающихся разработкой плана индустриализации. Но эти военно-промышленные основания партийное руководство и обслуживающие партию ученые-экономисты тщательно скрывают, маскируя это словами о благосостоянии народа и называя «программой построения социализма», «планом волеустремленности народа», «генеральным планом развития народного хозяйства». В докладах тех лет часто говорилось о том, что « … НКПС разработал пятилетний план железнодорожного строительства, а ВСНХ – план промышленного строительства … » и т.п. Но никогда не указывалось, исходя из каких соображений эти планы составлялись – кто указал НКПС куда следует тянуть железные магистрали, кто указал ВСНХ каким должен быть списочный состав и функциональная номенклатура промышленных объектов.
Эта закрытость исходных оснований вынуждала госплановских расчетчиков указывать те или иные цифры и формулировать определенные решения, не раскрывая со всей ясностью характера истинных целей, пряча их за расхожими лозунгами и общими политическими формулировками. Эта закамуфлированность и сегодня не дает возможности понять, почему принимались те или иные решения, откуда брались конкретные предписания, кто и почему назначал все более высокие показатели добычи угля и руды, производства стали и чугуна. Она и в 1930-е гг. не давала такой возможности. Критики писали: «… мы имеем совершенно правильно поставленную декларацию, которая показывает высоту понимания задач социальной политики тех работников Госплана, которые ее составляли, но, с другой стороны, отсутствие всякого анализа и экономического обоснования … у читателя остается недоуменный вопрос о степени обоснованности всего того, что в этих декларациях имеется … Сколько и чего требуют вопросы обороны от нашего хозяйства?» [11, с. 51, 85].
Именно этой скрытой, лишь изредка проступающей «военной начинкой» плана индустриализации объясняется жесткое противодействие госплановских разработчиков предложениям некоторых экономистов, и в частности В.А.Базарова, заложить в программу индустриализации стратегию широкого включения страны в международное разделение труда: не возводить в СССР все те предприятия, которые не имеют шансов в ближайшее время быть поставленными как массовое производство, не тратить напрасно силы, а закупать на Западе все то, что уже имеет успех в капиталистических странах [11, с. 36]. Струмилин и его единомышленники возражают: если мы не станем строить собственных авиационных заводов, а покупать самолеты за границей, где они в 2-3 раза дешевле, то что мы станем делать «в случае блокады, разрыва, военных осложнений … производительные силы должны развиваться в рамках целевой установки – повышать обороноспособность страны» [11, с. 37].
Имена в истории новой экономической политики
Разные методологии, точки зрения и позиции
Госплан СССР – ЗА телеологический подход
Телеологический подход: методология и позиции
Победа ЦК ВКП(б) и власть Сталина.