(Схема приведена, как пример визуализации схемы)
СХЕМА КАК ИНСТРУМЕНТ СОПРЯЖЕНИЯ
Проблема свободы (или судьбы) — а значит, и проблема развития — в любом случае приводит к вопросу о власти: к вопросу о том, что может находиться во власти человека (или «коллективного субъекта»), а что — нет. Разумеется, интерес представляет только действенная возможность — возможность, находящаяся в настоящем, «здесь и сейчас». Естественный процесс становления развертывается в той манифестации времени, в которой настоящее — это момент «теперь», бегущая, неуловимая граница между прошлым и будущим. Соответственно, поскольку наше настоящее расположено на этой границе, то прошлого для нас уже нет, потому что оно «прошло», а будущего — еще нет, так как оно еще «не пришло». Здесь, собственно, и случаются события; поскольку событие — это то, что уже произошло, или вот-вот произойдет.
Идея развития, как и идея свободы, рассчитывает на то, что существует иное настоящее – не то, которое есть всего лишь момент превращения будущего в прошлое и потому жестко определяется ими, но которое, напротив, само «определяет» прошлое и будущее, включая их в себя, охватывая и подчиняя подобно тому, как охватывается поверхность озера расходящимися по ней кругами от упавшего камня. Это – настоящее, которое как бы «вне времени», вне непрерывного и бесконечного в обе стороны потока становления/уничтожения. Это настоящее, в котором мы имеем некоторую власть над прошлым и будущим, в котором они у нас есть. «Есть», конечно, в разном смысле: будущее – в качестве своего предвосхищения или реализуемого проекта; а прошлое – в качестве материала, из которого мы делаем будущее (поскольку его не из чего больше делать), и тех средств, которые находим «в готовом виде».
Способ и средство, каковыми настоящее человеческого действия, осуществляемого в соответствии с волей, «сопрягается» с естественным процессом становления/уничтожения, то есть подчиняет его себе, – это и есть схема в том смысле, как ее понимает методология:
«Схема является результатом рефлексивного анализа того, что есть. И эта рефлексия связывает всякий всякую схему с реальностью. Но связь эта опосредованная, поскольку каких-либо прямых связей с реальностью нет. Схему можно получить, только придумав ее или сконструировав. Поэтому каждая схема есть гипотеза, или предположение, и выдвигается она не «почему», т.е. в силу каких-то связей, а «для чего»: для чего мне надо собрать такие-то и такие-то явления. И чтобы их собрать, я строю эту схему — схему с функцией сборки» [33, c.240].
Применительно к парадигме саморазвития (как специфической схеме) это можно представить следующим образом. В жизненном мире, выступающем по отношению ко всему, что в нем происходит, в качестве континуума контекстов (вообще говоря, неограниченного), течет некоторый «естественный процесс» – некоторое движение «по инерции» (или «по традиции»), – течет до тех пор, пока в силу тех или иных причин не наступает критическая (кризисная, проблемная и т.п.) ситуация. В рамках данной ситуации «инерционный сценарий» квалифицируется как неудовлетворительный, или даже невозможный, и выдвигается цель «обновления». Обновление или «прорыв» начинается с инвенции схемы[14]. Инвенция схемы означает выполнение рефлексивной петли, которая с учетом определенного контекста позволяет «мобилизовать» прошлое так, чтобы, опираясь на него, можно было достичь поставленной цели или хотя бы «отклонить» естественный процесс в нужном направлении[15]. Эта схема, с одной стороны, должна быть обнаружена в самом материале исторической реальности, а с другой стороны – поскольку «на самом деле» ее там, конечно, нет – ее надо изобрести (или сконструировать); причем так, чтобы она давала ответ, как нам (определенному субъекту) следует вести себя, чтобы тот или иной естественноисторический процесс оказался «мобилизованным» и идущим в желательном для нас направлении. А поскольку в основе этого процесса лежит человеческая деятельность, то инвентированная схема должна задавать ее программу. Таким образом, эта схема – которую можно назвать «опорной» (вокруг нее «поворачивается» ситуация) – есть выражение и, одновременно, замещение проблемы свободы применительно к конкретной ситуации.
Парадигма исторического движения как однонаправленной линейной последовательности, неважно какой – каузальной, телеологической или событийной, – непригодна для описания саморазвития. Непригодна потому, что «причиной» здесь выступает не ближайшее событие, и даже не все предшествующее историческое движение, и не просто заново переписанная история, но особое единство движения, «свернутого» в интерпретации, которая выполнена в перспективе некоторого проекта (или схемы).
Достаточно четкую реализацию данной парадигмы развития можно обнаружить в истории философии. Каждый великий философ (то есть тот, кто существенно «продвинул» философию), непременно перерабатывал (интерпретировал) всю предшествующую ему историю философии в соответствии с проектом своего собственного шага, и эта новая интерпретация входила компонентом в производимое им над философией действие. Каждый пишет свою историю философии или, как минимум, полемизирует со своими предшественниками, с их «историями философии».
Понятно, что «обычная» история в меньшей мере отвечает данной парадигме, поскольку никакая интерпретация истории не может иметь тотального и универсального характера — всегда остаются не охваченные ею исторические процессы и исторические субъекты (которые «творят историю», не зная интерпретации и не ориентируясь на неё). Однако что касается Европы, можно найти довольно точно укладывающиеся в данную парадигму периоды: например, Возрождение или Реставрация [1]. История методологии (ММК), по идее, должна предельно четко отвечать парадигме развития, поскольку дело касается одной школы, у которой, к тому же, практически не было равномощных оппонентов.
Историк, который не знает опорных схем и их последовательности, историк, который кумулятивно «скользит» по оси календарного времени, — никогда не сможет написать адекватную историю развития.
Понять или угадать схему — непростое дело. Однако случай ММК едва ли не уникальный в этом отношении, потому что ММК (как утверждают все его участники) постоянно занимался рефлексией собственной работы и методологические схемы суть одновременно и предметы методологии, и схемы деятельности самого Кружка.
На семинаре 25 августа 1982 г., посвященном обсуждению одной из таких опорных схем (а именно, «организационно-технической схемы») Г.П. Щедровицкий прямо приравнивает методологическую схему к понятию в гегелевском смысле и называет ее «узлом, формой снятия и уплотнением всего предшествующего движения». И добавляет:
«Каждый раз схема такого рода, выступающая в единстве логических и онтологических функций… задает определенный способ понимания всего происходящего, как в объективности, так и в субъективности деятельности» [29].
Таким образом, следует ожидать, что в поворотные моменты истории ММК мы обязательно обнаружим соответствующие ситуации, в которых идет обсуждение опорных схем.
О возможности исторического исследования (САМО) развития
Схема как инструмент сопряжения
Начало: схема атрибутивного знания
Мышление по схеме «двойного знания»
Конфигуратор методологии. Ортогональность
Никитаев В. В. Философия и власть: Георгий Щедровицкий: (Последний проект модерна) // Методология науки: статус и программы. М., 2005.- С. 125—176.
___________
Для философствующих конфликтологов
Конфликтология и конфликты