ПРОЕКТ № 1. «КОЛЛЕКТИВНАЯ МУДРОСТЬ»
Прежде всего, большевикам был остро необходим «управленческий ресурс». К концу 1917 г. в партии насчитывалось около 400 000 человек. Казалось бы много. Но старых большевиков, имевших опыт дореволюционной деятельности, сформировавших свои взгляды в чтении марксистской (и не только) литературы, отшлифовавших свои убеждения в спорах и дискуссиях, в 1922 г. (т.е. после завершения Гражданской войны) в партии насчитывалось всего лишь 12 000. То есть 0,0001 % от всего населения страны. Единственное, что они могли сделать, формируя устройство структуры партийного управления населением, это перенести на нее опыт руководства своими подпольными боевыми бригадами.
И большевики, практически с нуля, начали формировать и сформировали властную вертикаль, пронизывающую всю толщу населения – жёсткую многоуровневую иерархическую управленческую структуру, руководимую лидерами, которые в каждом управленческом слое подчинялись лидерам вышележащего уровня. В деревне, правда, подобная систему руководства формировалась много труднее, чем в городе, но, в конечном счёте, большевики справились и с этим. Эта структура тут же потребовала значительного «исполнительского ресурса». И он был незамедлительно сформирован: «ленинский призыв»1 привёл в партию 240 000 новых членов, а потом ещё и ещё… Расширение численного состава органов партийного руководства, создали то, что сейчас принято называть «социальными лифтами», – то есть возможность резкого взлёта в карьере при условии принятия на себя правил поведения и неукоснительного их исполнения.
Кроме оптимальной численности «партии власти» и чёткого структурного построения её исполнительской «вертикали», большевикам нужен был слаженный и эффективный механизм перевода решений, принимаемых высшим эшелоном власти, в общегосударственные планы и программы, а также система передачи приказов «вниз», к органам, осуществляющим непосредственное исполнение. И они путем проб и ошибок этот механизм отладили, устранив все помехи, мешающие ему продуктивно работать. Сначала были упразднены военно-революционные комитеты – боевые органы, возникшие во время переворота. А вместо них была создана система Советов рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов – органов местного самоуправления, у которой очень скоро «отобрали» приставку «само» и превратили в «систему исполнения» распоряжений свыше.
Поскольку пролетариат рассматривался как костяк народных масс, как ядро военных (и трудовых) подразделений, мобилизуемых из местного населения местными же Советами, то было осуществлено «перераспределение административных функций между отдельными пунктами губерний и уездов» – таким образом, чтобы переместить центры управленческих ареалов туда, где концентрировался пролетариат, – в промышленные города.
Советам первоначально дали «столько полномочий, сколько они могут взять», и даже позволили немного побороться друг с другом за упомянутое «перераспределение административных функций», а также за изменение административных границ. Им даже предложили «хозяйственно … конкурировать» и оспаривать с хозяйственными центрами соседних областей пограничные районы.
Но этот проект оказался слишком «самостоятельным», так как в итоге привел к формированию конгломерата самоуправляющихся территорий, «самостийных коммун», претендующих на независимость и противостоящих любому воздействию свыше. Поэтому на смену ему высшая власть тут же выдвинула другой проект – «централизованный»: она обратила свои силы на укрепление диктатуры – «реформировала и упорядочила» существующую систему Советов, жёстко подчинив их центру. Для того, чтобы придать законность этим усилиям, на XII съезде РКП (б) 25 апреля 1923 г. была принята отдельная резолюция «О районировании», которая отвергала: « … прежнее административно-хозяйственное деление республики, как не соответствующее новым политическим и экономическим потребностям страны»2.
Осуществляемое большевиками административное реформирование страны используется как средство воздействия «центральной власти» на независимые Советы на местах, которые пытаются противостоять Москве: отказываются выполнять некоторые управленческо-принудительные функции, возлагаемые на них центральными властными органами; « … отчаянно защищают свою власть в ущерб общим интересам … продолжают издавать свои законы и декреты, противоречащие декретам центральной власти, внося хаос и путаницу в общую законодательную работу Советской республики. Создают на местах и в областях ряд преград и запретов, мешающих работе центра по вывозу продовольствия из хлебных мест в нехлебные, стесняют передвижение продуктов и людей в пределах республики. Издают на местах и в областях ряд постановлений, тормозящих работу центра по распоряжению имуществом республики: таможней, заводами, эвакуированными грузами, запасами всякого рода…»3.
Прием, при помощи которого центральная власть, в конце концов, подминает под себя даже самые своевольные Советы на местах, весьма прост – она присваивает себе право изменять границы распространения их власти, вплоть до полной ликвидации тех местных самоуправлений, которые оказываются особенно непокорными.
В результате реформирования системы местного самоуправления создается новая структура руководства советским государством. Она основывается на том, что в центр политической системы помещается партия (коммунистическая), а не выборные органы (Советы), как первоначально задумывалось и воплощалось. Подобная доктрина вытекает из отрицания буржуазного парламентаризма, основанного на принципе разделения властей. Она покоится на идеях, которые сформулировал К.Маркс, предлагая модель пролетарского государства-коммуны, совмещающего в одном органе законодательные, исполнительные и судебные функции. В новой концепции государственного устройства Советам отводится лишь роль послушного исполнительского рычага партийно-государственного управления.
В итоге создается институт сращенного с партийным государственного аппарата управления, в котором все устроено очень оригинальным образом. Совсем не так, как на Западе. А в сравнении с европейскими демократическими институтами много лучше и демократичнее! Особенно, если сравнивать тексты Конституций. Правда, так оно только выглядит. А функционирует с точностью до наоборот. На самом деле те законодательные и исполнительные органы, которые по Конституции именуются «высшими» органами власти (СНК СССР, ЦИК СССР, ВЦИК РСФСР, СНК РСФСР, СТО и др.), лишены законодательных функций и лишь доводят до практического воплощения те распоряжения и директивы, которое принимает реальное руководство страной – Оргбюро, Секретариат и Политбюро ЦК ВКП (б).
Этот «хамелеонский окрас» становится присущ практически всем проектам, порождаемым советским режимом. Как, впрочем, и ему самому. В устах советского руководства идеи выражают одни смыслы, а на практике воплощают совсем другие. Цель выглядит одним образом, а предполагает достижение совершенно иного. Говорится одно, думается второе, а делается при этом – третье. Подобная перманентная фиктивно-декоративная маскировка реальных смыслов, целей и задач любого социального проекта составляет неизменный компонент «дизайна советской власти».
ПРОЕКТ № 1. «КОЛЛЕКТИВНАЯ МУДРОСТЬ»
ПРОЕКТ № 4. «НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА»
ПРОЕКТ № 5. «ВОЛЯ ВМЕСТО ЭКОНОМИКИ»
ПРОЕКТ № 6. «КОНЦЕЦПИЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РАССЕЛЕНИЯ»
ПРОЕКТ № 7. «ВОЕННОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ»
ПРОЕКТ № 8. «ПРОЛЕТАРСКИЕ ЯДРА»
ПРОЕКТ № 10. «ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТЬ»
ПРОЕКТ № 11. «ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ МИГРАЦИИ»
ПРОЕКТ № 12. «ОТ СТАНКА ДО ПИДЖАКА»
Список сокращений и литература
_______________
Конфликтология и конфликты