«Будущее» в контексте идеологии прогрессорства
5 Аналогии между концепциями Стругацких и Щедровицкого замечены уже давно и стали предметом обсуждения среди поклонников братьев-фантастов. Так, одна из участниц дискуссии в “гостевой книге” интернет-сайта Бориса Стругацкого в 1998 году спросила писателя о том, не является ли школа-интернат, описанная в романе “Гадкие лебеди”, иносказательным изображением семинара Щедровицкого57. Мне довелось найти в Интернете сообщение (оформленное как пересказ слуха) о том, что сама идея прогрессорства возникла в творчестве Стругацких под влиянием Щедровицкого58.
О перекличках, существовавших между концепциями Стругацких и Щедровицкого, можно судить и по тому, что многие поклонники двух фантастов были твердо убеждены в том, что именно “главный методолог” стал 
прототипом героя позднего романа А.Н. и Б.Н. Стругацких “Отягощенные злом, или Сорок лет спустя” (1988) — “учителя двадцать первого века”, в представлении его учеников — “идеального педагога”59 Георгия Анатольевича Носова. Имена героев действительно совпадают, однако Б.Н. Стругацкий в ответ на прямой вопрос читателя о том, является ли Щедровицкий прототипом Носова, ответил отрицательно и добавил, что саму фамилию Щедровицкого слышал только мимоходом от А.Н. Стругацкого. Он счел крайне маловероятным, чтобы Аркадий мог использовать сведения о Щедровицком для создания образа Носова, не сказав об этом ему, Борису60.
Роман, написанный как своего рода полемическая реплика в ответ на “Мастера и Маргариту” М.А. Булгакова, представляет собой чередование фрагментов, в которых разворачиваются два параллельных сюжета. В одном из них, как и у Булгакова, представлена неканоническая версия евангельских событий. Непонятый и одинокий Носов, противостоящий всему городу Ташлинску, аналогичен в этой конструкции романному Иисусу, который ни разу не назван по имени — только “Рабби”; да и имя современного учителя, как констатировал Б.Н. Стругацкий, является фонетической вариацией слов “Га-Ноцри” — “из Назарета”.
Сопоставления Носова и Щедровицкого, хотя, видимо, и не имеют под собой фактической основы, неслучайны: столь навязчивое сравнение в среде поклонников братьев-фантастов свидетельствует о том, что историософские и этические концепции Стругацких и лидера методологов имеют много “точек пересечения”. Методология Щедровицкого и мифология прогрессорства потенциально могли быть синтезированы в любой момент, начиная с 1960-х годов.
Они и были синтезированы — сперва в 1980-х, а затем и в 1990-х годах — в самосознании и самоопределении сперва негласных советских экспертов, работавших на партийные структуры, а затем и российских политтехнологов, вышедших из младшего поколения школы Щедровицкого. Но, прежде чем проанализировать характер этого синтеза, следует описать еще один социально-исторический контекст работы Щедровицкого и творчества Стругацких. Начиная с 1950-х годов в СССР сформировалась небольшая и очень своеобразная прослойка интеллектуалов — референтов, спичрайтеров и т.п., — которые давали политологические, социологические и иные консультации руководству страны и считали, что могут серьезно реформировать его политический курс61. Эта позиция также при желании могла быть отождествлена с созданной в творчестве ранних Стругацких идеологией прогрессорства.
- О «будущем» в СССР: монополия власти.
- «Будущее» в советской фантастической литературе
- Эпоха «застоя»: борьба за «будущее» в искусстве и неофициальной публицистике.
- Семинары Г.П. Щедровицкого – как мессианское пространство и реформаторский пафос преобразования действительности и конструирование «будущего».
- «Будущее» в контексте идеологии прогрессорства
- Вестернизированные люди: футурология и идеи модернизации
- Применение деятельностного подхода к обществу: «гуманитарные технологи” и “концептуальная элита”
- «Будущее» в контексте идеологии социального проектирования и конструирования
- Библиография
Опубликовано в журнале: НЛО» 2007, №88
_____________
Для философствующих конфликтологов
Конфлитология и конфликты